Коло Жизни. Зачин. Том 1 - [20]

Влад опустившись на утоптанную траву вытянул вперед ноги и поправил подол рубахи, разравнивая на ней каждую складочку.

– О чем мы с тобой болтали? – приземляясь подле товарища поспрашал Златовлас.

Владелин медленно повернул в сторону Злата голову, и осуждающе воззрившись на него, рывком дернул плечами. И враз от этого негодующего дрыга всколыхнулись его кудреватые, короткие волосы, да с не меньшим раздражением малец молвил:

– Мы с тобой вели разговор про мать… Мать и отца. – Мина удивления исказила черты лица Златовласа, глаза его некрупные округлившись, слегка выпучились. – Я тебе дубина, – уже совсем, гневно отметил Влад. – Сколько раз буду говорить, не смотри ты в очи Выхованка.

Нет! дух, не уничтожал, не стирал в мозгу своих вскормленников те или иные разговоры, события, ему это было не подвластно. Одначе, обладая, по людским меркам, необыкновенными способностями он мог покрывать их тончайшей дымкой и тем отодвигать по времени вдаль. Отчего данные разговоры, события начинали казаться весьма неблизкими, пережитыми, оговоренными когда-то… когда-то давнешенько, а потому более не тревожащими душу и вроде как ставшими не интересными. Лишь в отношении к Владу у Выхованка не получалось применить свои способности. Малец не то, чтобы не забывал разговоры, он просто мог противостоять силе духа так, что последний не смел даже воспользоваться собственными способностями.

– Не зачем, – продолжил немного погодя, остывший от сердитости, Владелин, и, улегшись на теплую, хранящую в себе аромат спелости, траву уставился взором в раскинувшееся над ним голубое небо по коему ползли мохноногие, пузатые облака. – Не зачем ему в глаза пялиться, а то нашто я тебе все рассказываю, объясняю… Ежели ты через морг начинаешь думать, что балякали мы о том с тобой дюже давно.

Златовлас еще чуток нависал над старшим товарищем, заглядывая тому в лицо и загораживая так любимое Владом бескрайнее небо, тяжело ворчая внутри головешки неповоротливыми увальнями мозгами, а погодя улегся подле и вмале уже протяжно засопел, судя по всему уснув.

Последний праздник в честь Матери Удельницы проходил почти два месяца назад, той Матери, каковая определяла судьбу каждого создания на Земле. И мальчик вельми четко запомнил его, не только поучениями Бога Дажбы, но и последующими событиями. Зиждитель Дажба в тот день говорил, расположившимся на лавочках, поставленными полукругом, детям, что Мать-Удельница схожа с прядильщиком духом. Она восседает в неизмеримых, недоступных пониманию далях, величаемых Надзвездный мир, подле обычной прялки, таковой какая есть в каждом доме, и прядет волоски людских жизней.

– Каждому, каждому из вас она уже сплела удел, – добавил Дажба и обвел детишек сияющим, трепетно-любовным взором.

Позади Бога мощной постройкой возвышалось космическое судно, да только мальчики о том не знали. Они, большей частью позабыв, о как таковом его приземлении, думали, что это лишь величественное каменное строение, внушающее трепет и почтение, в котором проживали Боги. Меж собой отроки кликали данное строение-ковчегом, хотя духи требовали величать его – капищем. В основе капища лежала восьмиугольная звезда, и восемь основных, не менее могучих, построек располагались вкруг центральной. Само центральное сооружение имело, округлую форму и было увенчано шатровой крышей. Белые стены капища с покатыми фронтонами по глади без каких-либо отверстий плавно сужались к навершие и словно входили в шатровую крышу, где почти подле шаровой луковки просматривались небольшие четырехугольные голубоватые окна.

Дверей в капище не было, единственный вход в него скрывался густоватым серебристо-голубым дымом, через который совершенно не просматривались внутренние помещения. Каменная, белая лестница соединяла небольшой пятачок, лежащий пред проемом, с поверхностью площади. Заходить в ковчег детям не позволялось, нельзя было, так учили духи, беспокоить Небожителей. Впрочем мальчики и не посмели бы туда войти, потому как вельми боялись не только строго взора Дажбы, но и того самого голубовато-серебристого испарения всяк миг движущегося то вправо, то нежданно влево, струящегося в разных направлениях мельчайшей капелью синего цвета по кучковатому полотну. Те капли то ярко перемигивались промеж друг друга, то вдруг замирали и миг спустя принимались медленно потухать. Весьма редко из того тумана выходили, словно выплывали Боги… и то в основном Дажба. Совсем нечасто дети лицезрели Воителя, еще реже Седми, Огня, Словуту, Дивного и всего-навсе один раз на памяти Влада из той завесы вышел Небо. И то старший Рас выступил из капища лишь для того, чтобы уставившись в раскинувшиеся над ним небеса, малость помедлив, плавно взмахнуть правой рукой.

Владелин очень четко запомнил тот незабываемый выход из капища Небо, и не только, потому как на его тело тогда навалилась слабость, а в голове резким колотьем прорезалась боль. Но и тем, что кажется, токмо доли минут спустя та острая боль сменилась на призывный, протяжный зов. А засим в дотоль голубоватой поверхности небосвода лучезарным светом вспыхнула маленькая искорка. И это зрелась не просто искорка, светящаяся крупинка, а точно с долгим хвостом, паутинкой, капелька воды. Крупинка света вскоре замерла в голубой дали и ярко засияла. Небо еще малеша всматривался в ту каплю, его чудной венец, живописующий Солнечную систему, вроде исторг из планет, звезд и космического пространства блеклый свет превратив позитив в негатив, светлые тона на нем обернулись в темные, а черные вспять в белые. Старший Рас медлительно, подобно подвергнутый, какой неизлечимой хвори, развернулся и, вступив в серебристо-голубые испарения проема, пропал в капище.