Коло Жизни. Середина. Том 1 - [2]

Сына я получила, но только не от Бога, а от мужа, когда он все же соизволил излечить свою болезнь.

Определенно, я бы вновь вернулась к атеизму, к отрицанию существования Бога. Поелику мне как человеку, весьма трепетно относившемуся к справедливости, стало сложно понять отношение Творца к своим детям, по исповедуемой вере «каждый миг приглядывающего за всяким чадом»… Из этого постоянного наблюдения Бога за человеком вытекало какое-то странно наплевательское, равнодушное отношение его к страданиям, горестям слезам тех, кого он величал своими детьми аль в простонародье рабами.

Несомненно, я бы вернулась к атеизму, к отрицанию существования Бога. Пусть и медленно, но верно. Ступив туда, откуда дотоль вышла. Словно свершив круг… коло собственной жизни и умозаключений.

Однако нежданно я заболела… А заболев, стала видеть собственные воспоминания и с тем просмотром степенно прозревать, освобождаться от страхов и домыслов, что воспитало во мне общество и существующая, точнее наново набирающая мощь религия.

Я поняла очень многое. Не только в творение этого мира, не только в появление тех или иных мифов о необычных народах, племенах, созданиях, но и самое главное, осознала, каким образом человек отвел себе право думать, что Бог неотступно наблюдает за каждым из нас. Тогда мне часто вспоминались слова Огня: «Людские и полулюдские племена должны уметь сами разрешать свои тяготы, исправлять неправедные поступки, улучшать жизни близких, оно им даровано Зиждителями. Однако людям проще вознести прошение Богу и ждать… ждать его милости, чем действовать самим. Да только, милая моя, Зиждители слишком заняты, чтобы обращать внимание на каждый стон». Так он говорил Владелине про одноглазых ориков, очевидно, имея ввиду и сам человеческий род землян.

Думается мне, человеку присуще желание быть центром Земли, как говорится «пупом Земли». Так ему возможно слаще ощущать собственную уникальность, избранность, неповторимость, обобщенно не имеющую ничего под собой, кроме как завышенного самомнения. Так, видимо, человеку и человечеству проще оправдывать пакостные действия, разрушающие красоту этого мира и чистоту людского мозга того, что составляет его основу.

И теперь стали понятны мудрые слова Господа Першего сказанные когда-то в векошке Есиславе: «Посему для человека важна сама жизнь, в данном теле он и является личностью, существом, созданием… Второго шанса не будет, другую жизнь не получится прожить, ибо ее не будет… Искра, та самая, которая когда-то дала толчок к бытию, не будет содержать в себе его суть, абы не есть естество… не есть душа… Человек должен жить в данный момент времени, когда рожден, когда он есть и может осознавать себя личностью… Осознавать свое — Я! Он должен жить согласно вложенных в него кодировок и прописанных Богами законов, а именно наполнять свое бытие любовью, трудом, семьей, землей и радостью».

Мудрые слова.

Мудрые, потому как сказаны Богом, Зиждителем, Господом, старшим в роду Небожителей. Они словно отпечатались во мне, а скорей всего отпечатались в самой Есиславе, посему и были такими ясно наполненными.

После гибели родителей, смерти бабушки, которая всегда была моей поддержкой, я боялась смерти. А после поняла, смерть — это всего-навсе продолжение… продолжение не для людей почивших, а для тех, кто остался жить. Продолжение моего пути, стала смерть не только близких, но и моя, и это мне удалось осознать после всколыхнувшихся во мне воспоминаний.

Наверно поэтому свою последнюю потерю, смерть моего сына Богдана, я смогла принять. Принять так, что иные сказали «у нее нет души».

Да в целом они были правы. У меня, как и у других людей, не имелось души.

А по Богдану я тосковала долгие недели, какие-то бесконечные, забываясь, только тогда когда приходили воспоминания.

Они являлись густой стеной и будто кадры из кинофильма прокручивали передо мной третью жизнь моего естества…

Глава первая

В зале маковки четвертой планеты стало ноне много светлей. Четвертая планета, как и многое иное, что окружало землян, днесь имела величание. И это величание также многажды размножилось (как и все чего касались мысли людей): Красный Гор, Куджа, Мангал, Лахитанга, Нергал, Веретрагной, Вархран, Бахрам, Арес, Марс, Орей, Яр.

Связывая эту планету с Богом Войны, кровожадным, злым, аль вспять могутным, люди вкладывали в данное именование или свой страх, или уважение… почтение… у кого как. Одначе, как и сама планета, так и находящаяся на ней маковка с обитающими там живыми созданиями и Богами, совсем теми мыслями и названиями не интересовалась. Их если, что и занимало, так столь долгий, протяжный срок, меж жизнью Есиславы и нынешним временем, в котором Крушец так и не вселился в плоть… толи испытывая, таким образом, терпение Родителя, толи ища что-то надобное токмо ему одному.

Меж тем в большой четырехугольной зале с зеркальными стенами, и ровным сводом нынче не зрелось фиолетовой его поверхности. Долгие полотнища ярко желтых пузырчатых облаков плотно затянули потолок по всему полотну и насыщенно освещали поигрывающей зябью мерцания само помещение. Своим легчайшим покачивание, пучащихся по всей глади объемных пузырей, они придавали и черному полу густое волнение, словно по той глади перемещались крупные пежины света, изменяя собственный цвет на нем в серые полутона. Облака с особой лучистостью отражались от зеркальных стен и колыхались в поверхности тахты поместившейся посередь залы.