Коллекция геолога Картье - [8]

— Сто, мосье.

Папаша Ледрю играл в беспроигрышную игру. Своим наметанным глазом он видел, что Брокар внутренне весь дрожит от захватившего его азартного чувства и без этих камешков из лавки нипочем не уйдет. Такие случаи встречались нечасто, и Ледрю научился использовать их до конца: покупатель, влюбившийся в какую-нибудь вещь, бился в его цепких руках, как в капкане, и затем неизбежно сдавался.

— Сто, мосье.

— Но, Ледрю, это же нелепость… — беспомощно бормотал Брокар. — Ну, шестьдесят, семьдесят франков…

— Сто, мосье.

— Нет, нет, о ста не может быть и речи, это же просто смешно, Ледрю! Что в ней есть, в этой вашей коллекции! Обыкновенное школьное пособие…

И Брокар, будто невзначай, выхватил из ячейки заветный камешек и приблизил его вплотную к глазам: нет никаких сомнений, это он, тот самый, прославленный ныне минерал! Но откуда он взялся, из какого месторождения?

— Ну, конечно же, — убеждал он папашу Ледрю, — обыкновенная минералогическая коллекция, из тех, что дарят школьникам ко дню рождения.

— Как вам будет угодно, мосье.

— Хорошо, пусть будет не по-моему и не по-вашему: восемьдесят! Это мое последнее слово, Ледрю. — И Брокар отошел от несговорчивого хозяина, делая вид, что готов покинуть лавку.

— Как вам будет угодно, мосье.

— Вы просто сумасшедший, Ледрю! — уже злобно вскричал Брокар, снова приближаясь к прилавку. — Какой дурак даст вам за вашу паршивую коллекцию сто франков? Что в ней, алмазы, что ли?..

— Вам лучше знать, мосье, вы человек ученый. Во всяком случае, этот ящик с камешками принадлежал весьма почтенной особе.

— Скажите, от кого попала к вам эта вещь, и я, так и быть, плачу девяносто франков!

— Коммерческая тайна, мосье, я не имею права ее открыть. Сто, мосье.

Что оставалось делать Брокару? Он снова извлек из кармана свой замшевый бумажник, и на замызганный прилавок папаши Ледрю легла новенькая стофранковая ассигнация.

Брокар смутно помнил, как он вышел из лавки папаши Ледрю, как добрался до своего дома, неся под мышкой палисандровый ящик. Приехал ли он домой в метро, в автобусе, в такси или просто пришел пешком — этого он не мог бы сказать. Голова его пылала, мысли скакали, как в тифозном бреду, всю дорогу он что-то бормотал про себя, никого и ничего не замечая. Но одна назойливая мысль то и дело пробивалась на поверхность: не может быть — так не бывает, — чтобы в один день приключились с человеком две такие ошеломительные удачи.

6. ТАЙНА ПАЛИСАНДРОВОГО ЯЩИКА

Одним махом взбежав на пятый этаж, Брокар замешкался у своей двери: у него дрожали руки, и он не сразу смог попасть ключом в замочную скважину. Ворвавшись, наконец, в комнату, он включил свет и, не сняв шляпы, бросился к своему колченогому лабораторному столу. Электроскоп! Он не пользовался им уже несколько лет, и на корпус прибора густо налипла пыль. Стараясь унять дрожание рук, Брокар бережно, шелковым носовым платком, купленным сегодня на стамповские деньги, стал счищать с электроскопа пыль. Лишь бы только прибор был в исправности! Затем он потер эбонитовую палочку о свой замшевый бумажник и, когда она наэлектризовалась, осторожно прикоснулся ею к листочку фольги, закрепленному на штативе прибора, Легкий серебристый листочек быстро взлетел кверху и затем медленно, пересекая деления шкалы, опустился вниз.

Прибор в полной исправности! Можно приняться за дело! Брокар поднимает крышку палисандрового ящика и со сложным, острым чувством глядит на образцы минералов. Теперь он уже не спешит, и вовсе не потому, что овладел собой. Напротив, именно сейчас его волнение достигло наивысшей точки. Победа или поражение? Подтвердит прибор его догадку или опровергнет ее? Брокар медлит из страха перед неудачей, он вновь и вновь перебирает камешки, один за другим, они как живые трепещут в его руках.

Этот оловянно-серый, с металлическим блеском, конечно, смальтин; этот латунно-желтый, с характерным двойниковым строением — халькопирит; белый, стеклянного блеска — барит; серебристо-красный — висмут; самородное серебро; обыкновенный плавиковый шпат, который ученые нарекли таким красивым именем: флюорит. Если только он, Брокар, не заблуждается, то все эти минералы — скромные придворные, почетная свита вот этого властителя минералов, почти незаметной черной смолки, к которой привлечено сейчас внимание всего мира.

Радиоактивность… Если она присутствует в этом камешке хотя бы в ничтожном количестве, листок электроскопа тотчас же покажет это. Но Брокар особенно долго медлит с проверкой камешка, который и заставил его, в сущности, выложить на прилавок папаши Ледрю целых сто франков. Это была сложная игра с собой: профессиональный неудачник, Брокар и на этот раз готовил себя к поражению, хотя в самой глубине души и верил, что удача наконец-то улыбнется ему.

С равнодушным видом человека, который уже ничего не ждет от судьбы, Брокар кладет, наконец, смоляно-черный камешек под колпачок прибора. Затем он неспешно наклоняется, приближает глаз к застекленной трубочке — и вдруг вздрагивает всем телом, словно его пронизала молния: листок фольги почти мгновенно срывается вниз по шкале, пробежав за секунду сотни делений.