Коллекция геолога Картье - [28]
— Ты что, взбесился, что ли, дурак? — Он кивает на сидящего впереди шофера. — Сейчас же заткнись!
Тут только Брокар приходит в себя.
— Фу ты! — говорит он уже спокойно. — Прости, ради бога! Задремал, и приснилась какая-то чушь…
У него, и верно, такое ощущение, будто ему привиделся дурной сон. Это был пароксизм смертельного страха, затуманивший на миг сознание, выключивший задерживающие центры. Брокару было очень стыдно, но вместе с тем на него сошло, наконец, безмятежное спокойствие, которое он тщетно призывал перед тем.
18. ПЕРЕД БРОКАРОМ ОТКРЫВАЮТСЯ ДАЛИ
Все произошло с такой быстротой, какая бывает только в сказках. Вот машина останавливается возле высокой, в человеческий рост, каменной ограды, сплошь увитой плющом. В стене дверь с вырезанным окошком, вывеска: «Американо-европейская ассоциация помощи». Дверь тотчас же открывается, и привратник, любезно улыбаясь, — видимо, Стамп ему знаком — впускает посетителей в небольшой, заботливо возделанный сад, полный ярких и пахучих цветов и прорезанный прямой, по нитке, дорожкой, ведущей к нарядному, из голубого кирпича, двухэтажному особняку. На пороге дома их встречает безупречно одетый, немолодой, рослый лакей, с чуть раскосыми глазами, почтительно склоняет голову и ведет через небольшой вестибюль и анфиладу строго, в современном стиле, обставленных комнат к внутренней, светлого дерева, лестнице. Нигде ни души, тишина. Наверх посетители поднимаются уже без лакея, тот остается внизу и провожает их взглядом, пока на площадке второго этажа они не поступают под опеку другого лакея, во всем схожего с первым, кроме разве раскосых глаз. Полукруглый вестибюль, несколько плотно закрытых дверей.
— Прошу, — тихо говорит лакей, подводит их к средней двери и стучит по ней сгибом пальца.
— Да-а! — слышится из-за двери.
Посетители входят в большой кабинет, окнами в сад, за стеклом полощутся на легком ветру кроны деревьев. По стенам книжные полки, почти посредине комнаты большой полированный письменный стол, за столом на небольшом крутящемся кресле сидит невысокий, толстенький человек с круглым белым лицом, с темными маслеными, ласковыми глазами и черными, полоской, усиками.
— О-о! — говорит он приветливо, встает с кресла и протягивает посетителям через стол свои короткие полные руки. — Прошу садиться!
Брокар, не ожидавший, что о н и предстанут перед ним в столь мало внушительном обличье, не без смущения пожал протянутую руку и опустился в одно из кресел, стоявших по краям стола; Стамп уселся в другое.
— Рад вас видеть, мосье Брокар! Вы, кажется, свободно говорите по-английски?.. — Брокар кивнул. — Мистер Стамп уже познакомил меня с вашим исследованием. Я в восторге, мистер Брокар…
— Ну что вы… — смущенно произносит Брокар.
— О, не скромничайте, мистер Брокар! — продолжал петь хозяин. — Не умаляйте своих ученых заслуг! Я понимаю, конечно: настоящим исследователям дорога не столько слава, сколько истина! И все же я прошу вас проставить ваше имя на этой рукописи, которой вы отдали столько труда…
Он достал из ящика стола и протянул Брокару копию рукописи Анри Картье.
— Вот здесь, дорогой метр!
Брокару оставалось вооружиться авторучкой и начертать на заглавном листе рукописи свое имя и фамилию. Так изобретатель самодельных румян и лекарственных снадобий одним взмахом пера превратился в африканского путешественника и ученого-геолога.
Приняв рукопись из рук Брокара, толстяк передал ее Стампу.
— Вот и все, дорогой метр. Не могли бы вы вылететь сегодня в сопровождении мистера Стампа за океан? Это совершенно необходимо.
— Раз необходимо… — ошеломленно произнес Брокар.
— В таком случае разрешите вручить вам некоторую сумму на расходы. Здесь тысяча долларов.
— Благодарю, — пробормотал Брокар и неловко засунул в брючный карман увесистую пачку зеленых бумажек.
— Прошу вас расписаться, метр…
Брокар расписался.
— Самолет вылетает через три с половиной часа. Обо всем позаботится мистер Стамп, вы должны полностью ему довериться. — Толстяк привстал, в глазах его сильно поубавилось ласковости, голос звучал суховато. — С этим я отпускаю вас, метр. До свидания!..
Вся процедура длилась не более десяти минут. Когда они вышли за ограду и уселись в машину, Стамп шепнул Брокару в самое ухо:
— Понял? О н и предпочитают считать тебя автором рукописи. — И добавил: — И м не к лицу иметь дело с… проходимцем…
Брокар смолчал, ему было не до обид. Он находился в странном, непривычном состоянии. Его закружила какая-то мощная сила, и он решил не противиться ей, куда бы она ни вынесла его. Лишь бы только не возвращаться назад, к прошлому, в убогое жилище, где он похоронил двадцать лет своей жизни. За океан так за океан! Будь что будет!..
— Где тебя высадить? — спросил Стамп, когда машина въехала в город.
— Да хоть здесь.
— Помни: ровно к трем ты должен быть на аэродроме Орли! Самолет на Вашингтон!..
— Ладно… А скажи, пожалуйста, что это за «ассоциация помощи»? Кому они помогают?
— Себе! — усмешливо бросил Стамп, и машина рванулась прочь.
Приняв обычные предосторожности против возможной слежки, Брокар первым делом направился к Жанне Бове.
— Я улетаю за океан, Жаннетта! — сказал он, и едва ли не впервые уловила она в его голосе живое человеческое волнение.
