Коллекция «Этнофана», 2011-2013 - [247]

Я достал оружие и взял ребенка на прицел. Интерес на лице мальчишки исчез и сменился страхом.

— Стреляй! — приказала Лина.

— Не могу, — сказал я, — он же ребенок!

— Ты знаешь, сколько детей он убил в концлагерях, знаешь, сколько женщин и стариков сжег заживо, сколько солдат и мирных жителей погибло из-за него? Знаешь? Так какого черта ты жалеешь его? — закричала девушка.

Раздался выстрел, пуля прошла навылет, пробила сердце. Будущий тиран умер легко и без мучений.

— One shoot. One hit[78], — усмехнулся Макс и засунул пистолет за пояс, — долго думаешь, ковбой.

Я посмотрел на пистолет, из которого так и не выстрелил. Затем на тело парня, которое мои напарники уже тащили к колодцу. Он был уже мертв, а мы умираем всю жизнь. Частички нашей души черствеют и отмирают как клетки в организме, с каждым неправильным поступком, который мы чем-то оправдываем. Остается надеяться, что из пепла выжженной души возродится новая жизнь.

Путь до «линзы» я помнил плохо, переход тоже. Зато то, что было, потом запомнил отчетливо, потому что вернулись мы только вдвоём. Лины, которая заварила всю эту кашу, с нами не было. Мы ждали ещё час, обшарили все углы башни, но когда вышли из неё, прохода больше не было. Мы долго ходили ещё вокруг башни, сделали даже несколько выстрелов по каменной кладке. Но наша спутница не появилась, и тогда мы приняли решение возвращаться без неё, возможно, она вышла из другой «линзы». Позвонить она не могла, потому что на наших телефонах не было связи, странно — когда шли сюда, всё работало прекрасно.

Но наше искреннее удивление возросло, когда мы дошли до «Алых зорь». Было такое чувство, что посёлок заброшен уже лет 30. Обветшавшие дома, сквозь которые проросли деревья и кустарники, потрескавшийся асфальт. Некогда успешный посёлок превратился в призрак. В небе послышался гул, и мы увидели военный вертолет. Мы смотрели на летающую машину, и не увидели того что творится рядом, а когда увидели, было поздно. Какое-то существо, похожее на неандертальца набросилось на нас. Оно ударило Макса по голове своей дубинкой, и набросилось на меня. Я сделал шаг в сторону, потянулся за пистолетом, как вдруг мир вспыхнул миллиардами искр и погас. Падая в темноту, я услышал звуки выстрелов из автомата Калашникова. А может это мне просто почудилось…

Очнулся я в бункере, это первое, что пришло мне в голову, и я оказался прав. Немного кружилась голова, но в остальном самочувствие было прекрасным. Максим сидел, уткнувшись лицом в руки, и что-то бормотал.

— Макс, — тихо позвал я.

Он вздрогнул, а потом сказал: — Мы погубили миллионы людей.

— Как? Максим, о чём ты говоришь? — спросил я.

— Война, она длилась не два года, а четыре. Немцы, они дошли почти до самой Москвы, а Ленинград блокировали. Погибло ещё больше людей. Что же мы наделали? — сказал он и снова уткнулся.

— Но кто? Кто? Мы же убили этого урода?

— Адольф Гитлер, — сказал немолодой человек, который стоял у двери в нашу комнату, опершись о стену. — Я профессор Покровский, научный руководитель на этой базе, — представился он.

— Откуда он взялся, этот Гитлер? — спросил я.

— В 1935 его должен был застрелить Гаусхофер, но не застрелил… — ответил мне Макс.

— А Лина? Лина знает? Мы можем всё исправить? — не унимался я.

Профессор Покровский вздохнул и сказал: — Нет Лины, и не будет. Её дед погиб в 43 под Сталинградом, мы проверяли. А значит, вам нужно самим исправить свои ошибки. Но мы вам поможем…

И профессор ушел. Я опустился на кровать и задумался.