Коллекция бывших мужей - [45]

Я понимаю — его яркий талант, выдающиеся способности к анализу, уникальная зрительная память, быстрый ум и врожденная повышенная реакция требовали реализации, но это усугублял трудоголизм тяжелой степени.

Отец Ильи Георгий Михайлович проработал в уголовном розыске всю свою сознательную жизнь, а до него его отец, дед Ильи — что называется, династия крепчала.

Закончив школу, Илья не стал сразу поступать в институт, а по совету отца, проработав год в участке в качестве наемного рабочего по мелким поручениям, отправился в армию, где и прослужил два года в ВДВ.

Вернувшись, сразу же поступил в университет на юридический факультет со специализацией по уголовному праву и параллельно пошел работать в милицию. Не знаю уж как, но ему удавалось это совмещать. Вообще-то, насколько мне известно, такое не разрешается, но Георгий Михайлович как-то договорился, и Илья стал по вечерам служить кем-то вроде вольнонаемного постовой службы.

Путаю наверняка, но что-то в этом роде, не помню как, он мне объяснял. Не суть.

Когда он закончил университет и пришел уже официально работать в уголовный розыск, они с отцом как-то поспорили, и тот его взял «на прослабон», что называется, и Башкирцев поступил в заочную аспирантуру. И работал при этом, заметьте!

А закончив аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию!

Как он это сделал, я не понимаю, даже представить не могу — у него времени банально жить нет, а тут написать диссертацию! Но спор с отцом Илья выиграл.

А через несколько лет начальство направило Башкирцева на учебу в Академию МВД, думаю, не без тайного вмешательства его папы — поучись, типа, сынок, глядишь, и генералом станешь.

И он отучился, каким-то совершенно непонятным образом умудряясь еще и работать, правда, не всегда на основной работе.

Вот как раз об этом!

Ильи в нашей жизни не было вообще — миф, человек, которого никто никогда не видел, но о котором все говорят! Он приходил к ночи или позже нее, спал, в лучшем случае, часов шесть, в обычном случае — четыре. Потому что помимо своей основной работы еще сотрудничал с той самой полузагадочной фирмой из бывших конторских, экспертами по безопасности любого уровня.

Я сетовала, расстраивалась ужасно, что он так нечеловечески много работает, да еще эта подработка непонятная, а он посмеивался и говорил: так надо, чтобы зарабатывать честные и нормальные деньги — аргумент, согласна. Но я-то понимала, как сильно он увлечен своим делом и до какой степени ему нравится все, чем он занимается, нравится настолько, что вся его жизнь только там — в работе.

Иногда Илья со своими ребятами-операми заваливались к нам домой после какого-нибудь задержания или удачного раскрытия, или от безнадеги забуксовавшего дела, или от того, что начальство давит. Мы накрывали стол, и первые минут сорок еще могли поговорить на общие темы, посмеяться-пошутить, но каждый раз неизбежно разговор скатывался к службе, они дружно «выключались», начиная обсуждать свои дела, и засиживались до полуночи.

Разумеется, мне это радости не прибавляло, и я ворчала на Башкирцева:

— Вы даже пить, как нормальные люди, не умеете: постоянно путаете пьянку с производственным собранием!

Я задумалась и стала приставать к Илье, что хочу ребенка, а он зацеловывал меня, уводя от этого разговора, и шептал:

— Потом, потом. Мы еще успеем.

Я стала просить его меньше работать и проводить со мной хоть сколько-то времени — хочу его рядом, хочу чтобы вместе — он не обещал, только целовал меня.

Еще где-то год я пыталась идти против устройства нашей жизни, уговаривая Башкирцева пересмотреть свое отношение к службе и задуматься, что у него есть жена и семья.

Он честно пытался, не вру — и в какой-то момент игнорировал некоторые звонки, брал выходные и «исчезал» на время этих выходных из поля зрения начальства, выключая свой телефон.

Старался. Но надолго его не хватило, да и мало что вообще из его стараний получалось — маялся он ужасно в те самые «бестелефонные» выходные, и все шло наперекосяк в нашем отдыхе, а когда я засыпала, он пробирался тишком в ванную комнату и звонил по пропущенным номерам, выясняя, какие там дела на службе без него приключились.

А я вдруг осознала, что меня в жизни Ильи нет. Есть, но немно-о-о-ожко.

Совсем.

У него имеется любимая жена, замечательно устроенный быт, всегда готовый обед-ужин, чистая отглаженная одежда, сложенная аккуратными стопочками в шкафу и развешанная на плечиках, и великолепный секс в любой момент, когда захочется. И все это неким фоном его основной, идущей полным ходом жизни, которая реально улучшилась с женитьбой, и где-то еще подальше за этим самым фоном можно рассмотреть и меня.

И в какой-то момент я отчетливо увидела наше будущее, в котором на самом деле ничего нет: ни счастья с «гарантией до Парижу», ни «всегда вместе». Пока Илья будет всю свою жизнь ловить преступный элемент и бороться с криминальным злом, я останусь вот так сидеть на «завалинке», ждать его и смотреть, как моя собственная жизнь течет мимо меня туда, где мечты гарантированно становятся грустными воспоминаниями.

И что так и будет: он сам по себе со своей работой, бесконечными мыслями и решениями сложных задач в голове, а я особняком от него со своими ожиданиями.