Колизей - [3]
Но одно дело любоваться (или не любоваться) Колизеем при лунном свете или рассуждать о недостаточной прибыли, извлекавшейся из эксплуатации этого памятника, и совсем другое — трезво осмысливать кровавое прошлое Колизея, сопряженное с гладиаторскими боями и гибелью многочисленных христиан, принявших страшную смерть на его арене. В путеводителях XIX столетия эта проблема затронута лишь поверхностно, а о кровавой бойне и вовсе не говорится. Так, в одном из путеводителей по этому поводу сказано только следующее: «В течение четырехсот лет в Колизее проводились гладиаторские бои, на которых не стоит останавливаться подробно, и потому отметим лишь, что, после освящения Колизея императором Титом, в честь этого знаменательного события состоялись стодневные игры, на которых были затравлены пять тысяч диких зверей».
Однако в том же XIX веке находились здравомыслящие умы, среди которых выделялись писатели, относившиеся к истории Колизея критически. С отношением к Колизею Байрона мы уже познакомились. А вот мнение Чарльза Диккенса, побывавшего в Италии в сороковых годах XIX столетия: «Никогда, даже в дни его молодости, вид исполинского Колизея… не мог тронуть чье-либо сердце так, как он трогает всякого, кто смотрит теперь на его развалины. Благодарение Богу — только развалины!»
Наиболее ярко негативное отношение к Колизею выражено в автобиографическом романе Жермены де Сталь «Коринна». Героиня романа, поэтесса Коринна, беретсвоего шотландского воздыхателя лорда Освальда Нельвиля на прогулку по Риму. Наибольшее впечатление на Коринну произвел Колизей. Однако Освальд (сущий сухарь) восторга Коринны не разделил. Взглянув на четырехъярусную постройку, представлявшую смесь помпезности и явного разрушения, которая вызывала одновременно уважение и сочувствие, он увидел в ней лишь «богатство прежних господ и кровь погибших рабов». Несмотря на вдохновение, с которым Коринна расхваливала сооружение древности, она не сумела убедить Освальда оценить по достоинству архитектурное величие Колизея, забыв при этом об аморальном предназначении, которому он когда-то служил. Освальд все окружающее оценивал с позиций морали, и даже волшебная сила истинного искусства, если она потакала безнравственности, не могла восхитить его. Разочаровался он в конце концов и в Коринне.
В литературе XIX столетия Колизей постоянно рисовали символом смерти — смерти в прошлом и настоящем. Повествованиям о трагической гибели гладиаторов сопутствовали рассказы о сыром и холодном в ночное время воздухе Колизея, рассадника губительной малярии — «римской лихорадки», как ее называли. (Об опасности для здоровья ночного римского воздуха подробно рассказано в путеводителе 1843 года издания, в разделе, помещенном после описания протестантского кладбища, что весьма примечательно.)
Именно римская лихорадка свела в могилу прелестную Дэзи Миллер из романа Генри Джеймса после того, как она провела в Колизее ночь со своим воздыхателем синьором Джованелли. «Я видела Колизей ночью при лунном свете… превосходное зрелище», — сказала она, умирая, своему другому поклоннику, мистеру Уинтерборну (который также побывал в Колизее и, находясь там, проникновенно шептал не что иное, как знаменитые строки Байрона, посвященные сооружению древности).
Колизей фигурирует и в сатирическом рассказе Эдит Уортон «Римская лихорадка», повествующем о сомнительном прошлом двух американских матрон — миссис Энсли и миссис Слейд, повстречавшихся в ресторане близ Колизея. В ходе повествования выясняется, что, еще до замужества обеих, миссис Слейд заподозрила, что ее жених проявляет интерес к миссис Энсли (для удобства обеих дам называем их именами в замужестве). Чтобы избавиться от соперницы, миссис Слейд заманила ее в Колизей, соблазнив великолепным видом руин ночью при лунном свете. В результате миссис Энсли слегла в постелы Воспользовавшись ее состоянием, миссис Слейд снова завладела вниманием жениха и даже зачала от него ребенка, после чего мистер Слейд женился на ней.
Были и другие приемы обличения истории Колизея, и среди них занимали не последнее место ирония и сарказм. В шестидесятые годы XIX столетия по Европе путешествовал великий американец Марк Твен, изложивший затем свои впечатления от поездки в «Простаках за границей», книге, которая в его время значительно превзошла тиражом «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна». В «Простаках за границей» отведено место и описанию Колизея, который Твен назвал «монархом европейских руин», иронично подметив, что священное место римского императора теперь занимают ящерицы, греющиеся на солнце. Однако лучшей шуткой писателя стала высокая честь открытия в мусоре Колизея стародавней афиши этого заведения и номера «Римской ежедневной боевой секиры», газеты, повествовавшей о представлениях на арене. В изложении Твена, и афиша, и текст газеты выдержаны в стиле бродвейской рекламы XIX столетия.
