— Хорошо, поищем, — пыл он всё-таки с педагогов сбил.
В кабинете у директора Зоя Ивановна села на краешек стула сбоку от стола и предложила Петру директорский стул. Он ломаться не стал, ещё не поймут.
— Зоя Ивановна, а почему Маша здесь, а не дома? Каникулы же. Кстати, а как у неё фамилия?
— Фамилия Нааб. Мать у неё умерла в прошлом году. Их у отца осталось трое детей, или даже четверо. Точно не помню. Остальные сейчас у родственников. Маша у нас. А отец её сейчас в тубдиспансере. У него открытая форма. Врачи говорят, что долго не протянет, — завуч нервно скомкала, извлечённый из кармана кофты, носовой платок.
— Нда. Плохо. А если он умрёт? Что будет с детьми.
— Скорее всего, отправят в Серов в детский дом.
— А у вас сирот нет.
— Нет. Мы же школа-интернат, — махнула рукой завуч, явно с облегчением.
— Как звать отца вы не знаете? — Пётр решил сам заглянуть в тубдиспансер, нельзя допустить отправку Вики в Серов.
— Нужно посмотреть в журнале. Вроде бы Готлиб, — Зоя Ивановна вскочила, куда-то пыталась убежать, но Пётр её жестом остановил.
— Не нужно. Я найду сам. Зоя Ивановна, у вас кто шефы?
— Глинозёмный цех БАЗа, — не поняла та резкого перехода, даже очки сняла.
— Позвоните им, и скажите, что я попросил их, как следует проконопатить и заклеить все окна, и в учебном корпусе и в жилом, — пора прощаться.
— Хорошо, Пётр Миронович, — женщина снова надела очки и сразу приобрела деловой вид.
— И поваров поругайте. Как можно есть при такой вони. Завтра я утром часиков в одиннадцать появлюсь, если совещание не затянется, но появлюсь в любом случае. Да, последний вопрос. Ваши ученики побеждают в городских олимпиадах по каким-нибудь предметам?
— В прошлом году Женя Кулеша занял второе место по математике, а первых мест давно не было, — развела женщина руками.
— Спасибо. Не провожайте, ещё простынете. Я сам выберусь.
Войдя в "свой" кабинет Пётр задумался. Может уволиться к чёртовой матери. Забрать Вику Цыганову, уехать в Москву. Писать там песни и книги и жить припеваючи. Зачем ему биться об стену в Краснотурьинске? Один в поле не воин. Да и не дадут построить коммунизм в заштатном уральском городишке. Останавливало пару "но". Во-первых, этот самый Тишков был хорошим руководителем и очень многое сделал, чтобы превратить Краснотурьинск в один из самых красивых и благополучных городов Урала, а может и всей страны. Во-вторых, семья этого Петра Мироновича. Ведь получается, что кто-то убил его, чтобы перенести сознание Штелле в тело реципиента. Семья ведь не виновата. Бросить их? Не по-пионерски это.
Нда. Ладно пока можно одной темой озаботиться.
— Вера Михайловна, — позвал он секретаршу, — вызовите мне, пожалуйста, зав ГорОНО.
Через десяток минут перед Петром сидел на стуле лысоватый мужичок в массивных очках в ужасной роговой оправе.
— Что-то случилось, Пётр Миронович, вы какой-то бледный сегодня, — заведующий городским отделом народного образования заинтересованно смотрел на Штелле.
— Голова с утра болит, простыл немного, — Пётр не знал, как звать собеседника, приходилось выкручиваться, стараясь строить обтекаемые фразы.
— У меня в кабинете отличный набор травок есть, может сказать Вере Михайловне, чтобы она вам заварила, — товарищ уже вскочил, не дождавшись ответа, и в момент оказался у двери, — Вера Михайловна, золотце, у меня на столе баночка стоит с травками, не сочтите за труд, спуститесь, возьмите щепотку и заварите нам по стакану, будем Петра Мироновича лечить.
— Трофим Ильич, я с утра Пётру Мировичу твержу, что нужно доктора вызвать, так упрямый. Не хочет. Сейчас всё сделаю, — хлопнула дверь.
Пётр обрадовался. Удачно получилось. Теперь он знает, как обращаться к горонисту.
— Трофим Ильич, сколько учеников из Краснотурьинска за прошедшие пять лет выигрывали всесоюзные олимпиады?
Насупился. Пригладил волосы на затылке. Обидел он, наверное, товарища.
— У тебя, Пётр, какие-то неприятности. Какую-то вредную бумагу прислали?
— Мысль мне одна пришла. Ходил сейчас в школу-интернат, смотрел, как они холода переживают.
— Окна плохо проклеили, батареи холодные? Подожди, а при чём здесь олимпиады? — вдруг отстранился зав ГорОНО.
— Совершенно ни при чём. Говорю, мысль пришла по дороге. Когда у нас будут городские олимпиады?
— В апреле.
— Давайте проведём в начале феврале.
— Это зачем же? — Трофим Ильич вынул из стаканчика с карандашами синий карандаш и стал вертеть его пальцами.
— Мысль мне пришла, вот какая. Мы проведём в феврале все олимпиады городские, подожди не перебивай, — остановил попытку вмешаться в монолог чересчур разговорчивого и деятельного собеседника, — Отбираем по каждому предмету в каждой возрастной группе по три победителя и после уроков каждый день проводим с ними дополнительные занятия по тем предметам, в которых они победили. У нас ведь есть задания за прошлые годы по областным олимпиадам? — Пётр вопросительно глянул на заведующего.
Тот какое-то время смотрел внимательно на Петра.
— Найдём.
— В апреле, как и положено, мы проводим ещё одни олимпиады. На них отбираем лучших и продолжаем их натаскивать по имеющимся у нас заданиям областных олимпиад, — Штелле откинулся на спинку стулу и молча смотрел на Трофима Ильича.
