— Вот, бросаю курить. Врачи настаивают. Алексей Николаич хитрый портсигар подарил: автоматически вылетает одна сигарета в час. И больше достать нельзя, при всём желании! Такое чудо техники.
А сам выкурил эту сигарету «техническую» и достал из другого кармана пачку своей любимой «Новости». Так одну от другой и прикурил.
И ведь не железное здоровье у вождя! У полковника Брежнева были ранения на фронте — правда, не слишком опасные. А уже в 1951 году, в бытность первым секретарём Коммунистической партии Молдавии, 45-летний Брежнев перенёс первый инфаркт. Должен был получить второй при переговорах с чехами — и бог руками Тишкова отвёл. Теперь пора самому начать трусцой бегать и Ильича с Косыгиным уговорить.
Самое интересное, что, точно так же, как и Косыгин, Брежнев примерно в то же время переживёт клиническую смерть. Где-то в Монголии.
Ну, где там новенький спортивный костюм из светло-синей болоньи? Пошли бегать от инфаркта.
Событие тридцатое
— Ах, какая у тебя очаровательная шляпка! Дорого стоит?
— Очень дорого: одна истерика, две разбитые вазы и почти весь чайный сервиз…
В швейный цех требуется мужчина, умеющий гладить и пороть.
Решение удалось продавить с огромным трудом. Никто не был против — все были за! Даже говорили: «Давай, давай!». И не принимали решения. Наконец, Петру это надоело. Не хотите по-хорошему — будет ещё лучше. В сентябре.
Ещё нет показов «прет-а-порте» (с французского pret-a-porter — «готовый к ношению») в Милане и Париже. Всё урывками и кусками. Когда Пётр готовил этот демарш, то всякие справки навёл. Париж — это хорошо, но нельзя с него начинать. Туда можно получить приглашение, можно удивить гостей и всяких модельеров — и что? Появятся снимки в модных журналах, пройдём как одни из. Не пойдёт! Нужно как в Лондоне. Нашуметь. Можно даже не громить Флоренцию. В отличие от Лондона, её жалко. Музей! Нужно завоевать.
Что имеем? Имеем Петра Мироновича с его умением рисовать и немалым административным ресурсом. Имеем Вику Цыганову со знанием женской моды на пять десятилетий вперёд. Не модельер и не художник, но где на пальцах, где с помощью каляк-маляк удаётся объяснить Петру Мироновичу, чего девочка хочет. Ну а он ведь тоже видел — так вдвоём и шедеврят. Имеем жирненьким плюсом Димку Габанова. Научился кое-чему за полтора года. Имеем Славу Зайцева с его Домом моделей на Кузнецком мосту. Всё? Ну, нет. «Велика страна моя родная, и Домов Одежды в ней не счесть! И отбросьте прочь свои сомненья, в каждом Доме модельеры есть». Вера Ипполитовна Аралова ещё есть. Там же работает, в Общесоюзном Доме моделей. Член Художественного фонда СССР. Вот Косыгин на него и ссылался, когда затягивал решение. Есть ведь — пользуйтесь! Чего новые разности придумывать? Тем более что в июле 1953 года Художественному фонду СССР были переданы функции Всероссийского союза кооперативных товариществ работников изобразительного искусства (Всекохудожник) в связи c его ликвидацией. Да потому, что человек должен стать членом Союза Художников, получить специальное образование и протиснуться через все эти тернии! А надо? Почему просто не разрешить творить? А как же именитые? Кто обучался? Они-то все с палками наготове. В колеса вставлять. Нужно от них дистанцироваться — пусть живут своей жизнью.
Ещё у нас есть Регина Николаевна Збарская — «советская Софи Лорен». И даже уже французский журнал Paris Match назвал её «самым красивым оружием Кремля». В её судьбе Пётр в прошлом году поучаствовал, да от души так потоптался. Предложил Вертинской-младшей организовать вечеринку. Зачем? Ага! Знал, что товарищ Збарский Лёвушка неровно дышит к Марианне Вертинской. Анастасия обоих пригласила. Там и Пётр-танкист был — он Лёвушку споил. До умиления. И потащил домой, да не дотащил — положил на лавочку и вызвал милицию из телефона-автомата. Забрали знаменитого на всю страну художника Льва Збарского в вытрезвитель, и за дебош, устроенный утром в милиции, дали по суду пятнадцать суток. Вышел поруганный в светлых чувствах Лёвушка, а его хвать под ручки — и на партсобрание. Исключили, понятно заодно и из Союза Художников. Нужно идти работать. Пётр, как целый министр, его вызвал и предложил: либо Лёва подаёт на развод и едет преподавать рисование в Нарьян-Мар, либо…
— Да ты не переживай. Художник ведь — нарисуешь немцам картины, они тебя на руках будут носить.
— Там не немцы!
— Вот так так! А кто?
— Ненцы.
— Не вижу разницы. Сюжет тот же. Удачи и творческих успехов.
Уехал через три дня Феликс-Лев Борисович холостым учителем рисования. Не вскружит больше голову ни Марианне Вертинской, ни Максаковой Людмиле Васильевне. Ушлёпок ушлёпком, а трёх самых красивых женщин страны сбил с панталыку. Чего в ушлёпке нашли? Богема, мать их. А Регина вышла замуж за второго Петра, того охранника, что Брежнев к Петру Мироновичу приставил. Сейчас беременная, на седьмом месяце. И нафига она с пузом во Флоренции? А за надом.
Всё? Ещё художник-модельер Александр Данилович Игманд. Дольче у него клиентуру кремлёвскую почти отобрал. Но ведь этот товарищ не зря в реальной истории был личным модельером Брежнева — как-то попал на эту «должность», что-то умел.
