— Да?
— Ты ведь пела.
— Я?
— Катерина, ты можешь говорить внятно?
— Если вы, Леонид Ильич, считаете, что фильм нужно показать, то я тоже с вами согласна, — а взгляд гордый! Стояла ведь под «расстрелом».
— Ладно, иди уже.
Не принял Брежнев решения. И тут недавно в беседе с Месяцевым Николай Николаичем — председателем Гостелерадио СССР — снова зашёл у него разговор про Францию и побоища на улицах из-за этого фильма.
— Ни в коем случае показывать у нас такое нельзя.
— Почему? Мы победили. Гимн спели назло врагам.
— Ведь это подрыв престижа нашей партии.
Брежнев поморщился и принял противоположное решение. Не потому, что и правда поверил Пельше — а потому, что Николай Николаевич «комсомолец». Шелепинец. Назло бабушке уши обморожу.
Фильм урезали. Так-то больше двух часов, но почти вырезали все песни «Битлз» или сильно сократили — зато конец и побоище, последовавшее за ним, показали полностью. Сколько там соберёт зрителей самый бюджетный фильм СССР «Пираты двадцатого века»? Что-то около девяноста миллионов. Фильм французского режиссёра Жана Жиро побил ещё не существующий рекорд. Больше ста! И ведь население пока ещё на двадцаточку меньше.
У нас битломанов меньше — а били их больше. Ах, у тебя, канальи, длинные волосы? На тебе в пятачок! У тебя не пятачок? Ну, сейчас будет. На ещё!
А Владимир Вольфович был в Ростове, фильму посмотрел — проникся. Сходил в магазин и купил ножницы. Самые большие. Чего бить-то просто так? Подстригать надо. Двое держат за ноги, двое за руки, Владимир стилиста изображает.
И доигрался. Уши и раньше, бывало, резали — ну, не отрезали, а дёрнется воспитуемый и порежет ухо об острое лезвие. Тут же конкретно не повезло — и патлатому, и Жириновскому. Попал ножницами в глаз. Надо отдать должное будущему лидеру ЛДПР — молодец. Не сбежал и не стал скрываться. Всей толпой остановили машину и доставили раненого в больницу. Сутки просидел Вольфович в приёмном покое. Оттуда его и забрали в КПЗ.
«Битлак» гляделки не лишился, но видеть стал гораздо хуже — процентов двадцать на раненом глазу осталось. Жириновского решили судить по статье за хулиганство и причинение телесных повреждений средней тяжести. Пётр как раз в Ростов приехал, хотел встретиться — а тут вона чё. Пришлось звонить Щёлокову, так как местное начальство ни с того ни с сего упёрлось. Потом уже оказалось, что и не просто так. «Битлак» — ну надо же! — по совместительству оказался сыном заместителя начальника областного управления охраны общественного порядка. Золотая молодёжь — или косит под золотую. Шутка.
Папа после звонка министра заявление забрал и получил орден, а Жириновский — выговор в институте. Пётр же — урок. Уже началось гниение, уже есть сынки. Не с засухой 1972 года надо бороться, а с наследниками. Они страну продадут за звание «лучший немец года».
Событие двадцать восьмое
— Скажите честно: вам нравится Лумумба? — спрашивают советского посла на банкете в Конго руководители нового режима.
— Да, нравится! — отвечает принципиальный коммунист.
— Тогда съешьте ещё кусочек!
Никто и не знал. Историю не сбить с пути. А зачем сбивать? Вот! Зачем? Никто ведь даже не догадывается, что осталось двадцать два года. Вот родится сегодня мальчик, полезут у него первые зубки. Плакать будет. Сделает через год первые шаги, ещё через год заговорит. Потом будут его мучить по утрам, рано-рано поднимая. Нужно ведь умыть, напоить тёплым молоком, почистить несколько зубиков, одеть. И чтобы сам обязательно шнурки пять минут завязывал. А потом переполненный автобус. Нет, переполненный — это когда его переполнили, а тут в него при вместимости тридцать человек набили под сотню, и мальчика этого под ноги остальным пассажирам просто забили. Потому автобус забит до отказа. Автобус будет переваливаться по дороге — осень ведь, и асфальтовые выбоины-ямы не видно шофёру, и он вечно в них въезжает. А не успели подлатать дорогу за лето! Некогда было. Коммунизм строили.
Вот и остановка. Все сто человек наклонило вперёд и поставило на место. Хорошие тормоза ведь! Зачем плавно ход замедлять? Мама мальчика вырвалась сама из душного общественного транспорта, с потерей всего одной пуговицы, и вырвала из частокола раскоряченных ног нашего карапуза. Ещё пять минут лёгкой трусцой — мама ведь опаздывает на работу, ей потом ещё в противоположный конец города на собрате перевалочного автобуса добираться — и вот он, детский садик с набитой другими мамами и карапузами раздевалкой. А почему маме приходится физкультурно-автобусной зарядкой каждый день заниматься? Потому что нет ещё компьютеров, и попадёт мальчик далеко не всегда в садик рядом с домом (нет мест!), и окажется за три автобусные остановки. И то счастье. И ведь ничего не изменится за пятьдесят лет! Нет у государства денег на садики. Нужно ещё до рождения ребёнка его записывать, чтобы аккурат к школе место получить.
Дети — наше будущее! Так ведь — ваше. У тех, кто решает, как бюджет пилить, нет этой проблемы. Они, ссуки народа — тьфу, слуги народа — выросли уже, им не до детских садиков. Ельцин-центр открывать надо. Фонд Горбачёва. Там иностранцы и местные засранцы — тьфу, бизнесмены — бабки башляют. Можно кусочек урвать на коттеджик в заповеднике, а от детского садика много не урвёшь.
