Колесо войны - [65]

Тем временем туман подступал к островку все ближе и ближе. Наши лошади, несмотря на успокаивающие зелья, стали тревожно всхрапывать, и дружинники оттянулись к ним поближе. Кто-то из воинов при этом шептал молитвы, другие внешне сохраняли полное спокойствие, а третьи попросту закрыли глаза и ждали развязки. Я ободряюще кивнул сержантам, которые присматривали за своими подчиненными, мало ли, вдруг, у кого-то с головой непорядок будет и его потребуется нейтрализовать. А затем отправился к краешку сухого пространства, туда, где вместе с магом и послушниками, спокойно всматриваясь в приближающееся мертвенное световое марево, стоял Алай Грач.

Мы не разговаривали. Просто стояли и ждали действий Грача. Но чем ближе к нам приближалось облако тумана, тем больше я начинал нервничать, и мне даже превосходный староимперский охранный амулет с дополнительным оберегом не помогал. Сначала я почувствовал, что стало сильнее биться сердце. Затем заметил, как у меня участилось дыхание. Глаза при этом были широко открыты, и сомкнуть веки я почему-то не мог. Во рту стало сухо, словно я в пустыне. Короткий ежик светлых волос на моей голове зашевелился. В теле появилась некоторая слабость. Поджилки задрожали. По душе прокатилась неуверенность в собственных силах и какое-то несвойственное мне чувство, смесь из обреченности, вины и отчаяния. Ужаса я еще не испытывал и самообладания пока не потерял, а вот страх появился, и это стоило признать. Жутковато, однако.

"Почему бездействует жрец? — с трудом повернув занемевшую шею и, взглянув на старого священнослужителя, подумал я. — Туман уже в десяти метрах от нас, а он стоит, словно ничего не происходит. Может быть с ним непорядок? Хм! Все возможно".

Мое сознание потянулось к кмиту с "Иглами Света", и он отозвался. Верек приготовил один из свитков и был готов его активировать, и только послушники и их учитель продолжали изображать из себя истуканов. Вот до облака осталось восемь метров. Семь. Пять. Четыре.

"Еще метр, — решил я, — и плевать на всякую конспирацию, применю свое заклятье".

Но только я об этом подумал, как Грач начал действовать. Левая рука жреца проникла под жреческий балахон и сомкнулась на мощном артефакте, который он всегда носил на своем теле. А правая взметнулась ввысь, сухие крючковатые пальцы разошлись веером в сторону облака и из середины ладони навстречу призракам, очертания которых уже можно было разглядеть в мутном мареве, выплеснулось заклятье жреца.

Примерно полтора десятка черных росчерков, кривых извилистых молний, которые, как мне в этот момент показалось, состояли из праха, человеческих страданий и боли разумных существ метнулись в призраков мщения народа най. Они были настолько темными, что темнота ночи, по сравнению с ними казалась вечерним сумраком. Миг! Удары в силуэты и одновременный пронзительный и бьющий по барабанным перепонкам жалобный истеричный крик нескольких существ, которому нельзя было спокойно внимать. Кто-нибудь слышал, как плачет умирающий кролик, которого берут за задние ноги, и готовятся ребром ладони ударить по его ушам, а он предчувствует гибель и пищит, словно маленький человеческий детеныш? Я это знаю, поэтому посчитал, что крик призраков похож на писк кролика, и невольно сравнил их. Вот только издаваемые неживыми существами звуки, были сильнее в несколько раз, и это понятно, поскольку они не просто еще раз умирали, а превращались в ничто, в полный ноль, без какой либо надежды когда-нибудь возродиться вновь. И в этот момент мне показалось, что у меня вот-вот остановится сердце. Но это продолжалось очень недолго. Секунда, может быть, две, не больше, и я опять пришел в норму.

Облако, которое наползало на нас, развеялось новым порывом свежего промозглого ветерка. Снова перед островком все то же самое ночное болото, самое обычное, дурно пахнущее, грязное и мерзкое на вид, и я кинул взгляд назад. Дружинники в норме, хотя двое при помощи товарищей встают на ноги, видимо, этих воинов достала звуковая волна боли. Ну, а в остальном, полный порядок. Я вновь повернулся к жрецу. Он в этот момент рукавом мантии смахнул со лба бисеринки пота, которые в свете отблесков от костров казались маленькими бриллиантами и, взглянув на одного из своих учеников, усмехнулся:

— Вот так надо с призраками поступать. Понятно?

— Да наставник, — две головы в темно-коричневых капюшонах качнулись вниз и обратно вверх.

— А вы, — Грач повернул голову ко мне, а затем к Вереку, — гляжу, ничего так, в штаны не наделали.

— На вас понадеялись, — ответил я.

— Это правильно. На меня надеяться можно. — Как ни в чем не бывало, словно не было только что рядом с нами облака, в котором находились призраки мщения, жрец зевнул, шмыгнул носом, сморкнулся, поежился и добавил: — Ладно, больше нас никто не побеспокоит, живые мертвецы, только если, которые при призраках вроде слуг и носильщиков, но с ними вы и без меня справитесь. Так что пойду отдыхать. Утром надо бы на богатства призраков посмотреть.

Алай Грач и его ученики направились в сторону костров, а мы с Вереком переглянулись и, вопросительно кивнув, я поинтересовался у чародея: