– Не быть нам в безопасности, покуда жив Кланет! – хрипло сказал Гиги, снова заводя старую песню.
– Сейчас я не думаю о Кланете! – гаркнул викинг. – Сперва женщина Кентона. Затем уже настанет черед черного жреца.
– Ты пристыдил меня, – сказал Зубран. – Мне следовало помнить об этом. Но, по правде говоря, я бы чувствовал себя лучше, если бы мы могли убить Кланета на пути к Шарейн. Ибо я согласен с Гиги – пока он жив, не будет покоя ни твоему кровному брату, ни кому-либо из нас. Однако, несомненно, в первую очередь – Шарейн.
Викинг поглядывал на компас. Он посмотрел на него еще раз, внимательнее, и выпрямился, указывая на него. Обе синие змейки в алой чаше указывали в одном направлении.
– Мы плывем прямо к Эмактиле, – сказал Сигурд. – Но вошли ли мы уже во фьорд или еще нет? Где бы мы ни были, мы уже близко.
Он повернул рулевое весло. Корабль тряхнуло. Большая игла отклонилась примерно на четверть расстояния между красными символами на краю чаши. Маленькая не шевельнулась.
– Это ничего не доказывает, – буркнул викинг. – Кроме того, что теперь мы не движемся прямо к городу. Но мы все еще можем быть в заливе. Проверь гребцов.
Корабль шел все медленнее и медленнее, прокладывая себе путь сквозь туман. И вдруг впереди начал проявляться темный силуэт. Что-то постепенно проступало из мглы. Можно было разглядеть берег, круто поднимающийся из воды и растворяющийся дальше в тенях. Волны плавно накатывали на него, лаская скалы.
Сигурд вознес хвалу богам.
– Мы на другой стороне от косы, – сказал он. – Тайная бухта, о которой я говорил, где-то близко. Скажите надсмотрщику, чтобы продолжали грести.
Сигурд резко повернул руль вправо. Корабль накренился и медленно двинулся вдоль берега. Вскоре перед ними вырос большой скалистый утес.
Они обошли его вокруг и, тихо гребя веслами, наконец приблизились к узкому входу в бухту, куда викинг и направил корабль.
– Место, чтобы укрыться, – сказал он. – Спрячем корабль в тех деревьях. Там вода, деревья растут из нее. Судно не увидят ни с берега, ни с моря.
Они вошли в рощу. Длинные ветви с густой листвой укрыли корабль.
– Теперь привяжем корабль к стволам, – прошептал Сигурд. – Тише. Рядом могут быть жрецы. Посмотрим позже, когда отправимся. Оставим женщин во главе корабля. И чернокожего с ними. Пусть затаятся, пока мы не вернемся…
– У тебя будет больше шансов вернуться, если ты острижешь свои длинные волосы и сбреешь бороду, Сигурд, – сказал перс и добавил: – И для нас больше шансов тоже.
– Что?! – в ярости вскричал викинг. – Остричь мои волосы?! Даже когда я был рабом, их не тронули!
– Посуди сам! – сказал Кентон. – Зубран, это также касается твоей бороды и рыжих волос. Тебе и нам будет лучше, если ты сбреешь их… или перекрасишь.
– Во имя Ормузда, нет! – воскликнул перс не менее яростно, чем Сигурд.
– Птицелов расставил сети и угодил в них вместе с птицей! – рассмеялся викинг. – Однако это хороший совет. Лучше волосы с лица и макушки, нежели голову с плеч!
Женщины принесли бритвы. Смеясь, они укоротили гриву Сигурда по плечи и коротко постригли ему бороду. Удивительно, как изменился Сигурд, сын Тригга, после этого.
– Этого мужа Кланет не узнает, если увидит, – хмыкнул Гиги.
Затем в руки женщин отдал себя перс.
Они обернули его голову и бороду тканью, смоченной в чаше с какой-то черной жидкостью. Рыжий цвет его волос поблек и затем превратился в коричневый. Не так велика была разница между ним и старым Зубраном, как между новым и старым Сигурдом, но Кентон и Гиги одобрительно кивнули – по крайней мере, рыжий цвет, который делал его столь же приметным, как северянина его длинные волосы, более не бросался в глаза.
Оставались Кентон и Гиги. С каждым из них мало что можно было сделать. Нельзя ведь изменить лягушачий рот Гиги, его глаза-бусинки, его лысину, его невероятно широкие плечи.
– Сними серьги, Гиги, – попросил Кентон.
– Сними браслет с руки, – ответил Гиги.
– Дар Шарейн? Никогда! – воскликнул Кентон столь же яростно, как и северянин с персом до этого.
– Мои серьги надела на меня та, которая любила меня не меньше, чем тебя любит твоя женщина! – В первый раз за все время, что Кентон знал Гиги, он услышал в его голосе гнев.
Перс тихо рассмеялся. Это сняло напряжение. Кентон виновато улыбнулся барабанщику. Гиги улыбнулся в ответ.
– Что ж, – сказал он, – похоже, всем нам надо чем-то жертвовать… – Он начал снимать серьги.
– Нет, Гиги! – Кентон не мог заставить себя расстаться с золотым браслетом, на который Шарейн нанесла символы своей любви. – Оставь. И серьги, и браслет можно спрятать.
– Не знаю. – В голосе Гиги звучало сомнение. – Мне кажется, так лучше. Мне нравится мысль о жертве.
– Мало смысла в том, что ты говоришь, – упрямо возразил Кентон.
– Разве? – удивился Гиги. – Однако многие видели этот твой браслет, когда ты сражался с людьми черного жреца и потерял Шарейн. Кланет видел его. Что-то мне подсказывает, что он больше запомнился, нежели серьги в моих ушах.
– Ну а мне ничто ничего не подсказывает, – отрезал Кентон.
Он прошел в каюту, ранее бывшую каютой Кланета, и принялся переодеваться в одежду моряка, которую они забрали с захваченной галеры. Он облачился в свободную рубаху из тонкой кожи, рукава которой опускались до запястий.