– Теперь они нас не настигнут… – сказал он, а затем добавил: – Но я не понимаю, почему так устала лошадь. – Затем его призрачное лицо обратилось ко мне. – Не знаю… Похоже, в тебе осталось слишком много жизни, тень. Тот, что отбрасывает тебя, еще не мертв. Но тогда что ты здесь делаешь?
Он поднял меня и осторожно поставил на землю.
– Видишь! – Палец всадника указал на мою грудь.
Из нее выходила тонкая мерцающая серебристая нить. Она тянулась в ущелье, будто указывая мне путь… Казалось, она исходила из моего сердца. Серебристая нить, а мое сердце – клубок, и этот клубок разматывается, разматывается…
– Ты не мертв! – В голосе призрака слышалась жалость. – Значит, ты должен быть голоден… и испытывать жажду… Пока не утолишь их там, куда ведет тебя нить. Полутень, меня отправила сюда ведьма Беренис д’Азле из Лангедока. Но мое тело обратилось в прах, и я давно питаюсь пищей теней. Оно уже давно стало прахом, полагаю я… но в этом месте не существует времени. Это случилось в год Господень тысяча триста сорок шестой. Из какого года ты?
– Я родился почти шесть столетий спустя, – ответил я.
– Так долго… – прошептал он. – Так долго… Кто отправил тебя сюда?
– Дахут из Иса.
– Королева Теней! Она отправила сюда многих. Прости, полутень, но дальше я не повезу тебя.
Внезапно всадник хлопнул себя по бокам и рассмеялся.
– Шесть сотен лет прошло, а я все еще разжигаю страсть в сердцах прелестниц. Конечно, мои зазнобушки призрачны – но ведь и я теперь таков. И я все еще могу сражаться. Беренис – моя тебе благодарность. Святой Франциск, позаботься о том, чтобы Беренис было не так жарко в аду, где она, без сомнения, сейчас находится. – Он склонился ко мне и хлопнул по плечу. – Но свою ведьму ты убей, мой наполовину собрат. Если сможешь!
Он поскакал в ущелье. Я пошел следом. Вскоре всадник скрылся из виду. Я не мог сказать, как долго шел, – в этих краях воистину не существовало времени – но в итоге очутился с другой стороны ущелья.
По ту сторону черных нефритовых гор раскинулся сад, где росли бледные лилии. В его центре темнели воды пруда, и я увидел, что его дно и берега выложены черным янтарем. В пруду тоже плавали лилии – черные, ржаво-красные и серебристые.
В этот момент я почувствовал первый позыв ужасающего голода, первый приступ ужасающей жажды…
На широком янтарном берегу нежились семь обнаженных девушек, семь красивых… призрачных серебристых девушек. Одна лежала, уперев подбородок в ладони, в ее сапфировых глазах застыла печаль. Другая сидела, опустив стройные ножки в черную воду пруда, и ее волосы были темнее, чем вода в нем, они ниспадали ей на плечи, изумрудные глаза сулили усладу…
Они встали, все семеро, и подошли ко мне.
– В нем слишком много жизни, – сказала одна.
– Слишком много, – согласилась другая. – Но недостаточно.
– Он должен есть и пить, – добавила третья. – После – пусть вернется, и поглядим.
Девушка, чьи глаза были сапфировыми, спросила меня:
– Кто послал тебя сюда, тень?
– Дахут Белая, – ответил я. – Дахут из Иса.
Они отпрянули.
– Тебя прислала Дахут? Тень, ты не уготована для нас. Тень… уходи.
«Ползи, тень!»
– Я устал, – ответил я. – Позвольте мне отдохнуть здесь.
– В тебе слишком много жизни, – сказала зеленоглазая. – Если бы ее в тебе не оставалось, ты бы не устал. Только живым ведома усталость.
– Только жизнь и приносит усталость, – прошептала синеглазая.
– Все же я хочу отдохнуть. Я голоден и хочу пить.
– Тень, в которой слишком много жизни… Здесь нет ничего, чем ты мог бы утолить голод. Ничего, чем ты мог бы утолить жажду.
– Я выпью отсюда. – Я указал на пруд.
– Попробуй, тень, – рассмеялись девушки.
Я лег на живот и склонился к черной воде. Вода в пруду опустилась, ускользая от моих губ… Это была лишь тень воды… Я не мог ее пить…
«Жажди, тень… пей лишь там и тогда, когда я скажу…»
Голос Дахут!
– Позвольте мне отдохнуть, – сказал я девушкам.
– Отдыхай, – ответили они.
Я присел у черной стены. Серебристые девушки отпрянули от меня, сгрудились вместе, переплетя призрачные руки, и принялись перешептываться. Отдых шел мне на пользу, хотя в сон меня не клонило. Я сидел там, обхватив руками колени, склонив голову на грудь. Меня объяло одиночество, обрушилось на меня, довлело надо мною. Девушка, чьи глаза были голубыми, присела рядом. Она обвила рукой мои плечи, прижалась ко мне.
– Когда ты насытишься и утолишь жажду… возвращайся ко мне.
Я не знаю, сколько пролежал на янтарном берегу черного пруда, но, когда наконец поднялся, серебристых девушек там уже не было. Человек в доспехах сказал, что в этих краях не течет время. Ах, если бы его лошадь оказалась достаточно выносливой, чтобы отвезти меня туда, куда он направлялся! Мои голод и жажда усилились. Я вновь попытался сделать глоток из пруда, но тень воды не предназначалась для меня.
Что-то тянуло меня прочь – серебряная нить, сияющая, как луч живого света. Я покинул берег, следуя за ней.
Горы остались позади. Я пробирался сквозь обширное болото. По краям опасной тропы росли призрачные камыши, и тени, невидимые, но угрожающие, затаились в них. Они следили за мной, и я знал, что должен идти осторожнее, ибо они только и ждут одного моего неверного шага. Болото окутывал туман, мертвый серый туман, сгущавшийся там, где тени выглядывали из-за зарослей… или бежали вперед, чтобы подкараулить меня. Я чувствовал на себе их взгляды – холодные, мертвые, зловещие.