Колесо на крыше - [16]
Как долго тянулись эти страшные секунды! Башмаки сорвались с ног. Казалось, они падали вечность. Наконец со стуком ударились о твердую землю. Ээлька еще отчаяннее вцепился в наличник. Тут рвануло еще раз: значит, веревка оказалась коротка. Колесо повисло над землей, раскачиваясь, словно гигантский маятник. Вот веревка соскользнула с груди — может, упадет совсем, тогда он спасен, — но дальше пояса не пошла, помешал толстый живот.
Ээлька висел на одних пальцах, а далеко внизу болталось тяжелое колесо, со стуком ударяясь о стену.
Прошли считанные мгновения, но сил уже не осталось. Сейчас сорвется… Ээлька закрыл глаза. Ну хоть секундочку продержаться, одну секундочку…
И тут веревка лопнула. Колесо грохнуло оземь. Стало легко-легко, не тянуло вниз, не сводило пальцы. Откуда-то взялись силы, Ээлька подтянулся, залез на чердак. Почувствовал под ногами пол, упал на солому и расплакался. Как хорошо вот так лежать и плакать, не хочется шевелить ни рукой ни ногой.
Потом Ээлька вспомнил, как трахнуло колесо об землю. Он осторожно подполз к двери и выглянул. Вон оно, разбилось вдребезги, лишь обод уцелел, ступица куда-то укатилась, спицы раскидало в разные стороны.
Ээлька так расстроился, что даже застонал. Он уже забыл, что минуту назад чуть сам не разбился. Надо же — колесо загубил! Он медленно поднялся, закрыл дверь, даже на крючок запер, спустился с лестницы и пошел, уставившись прямо перед собой. Веревка все болталась на поясе.
Да, колесо разбилось вдребезги. Ээлька уныло посмотрел на обод, на раскиданные спицы, подобрал башмаки, ощупал, целы ли, обулся. Совсем уже собрался уходить, но вдруг обернулся. А может, еще удастся починить колесо? Ступица, обод и спицы — всё под рукой.
Он принялся собирать спицы. Набралась целая охапка. А куда ступицу девать? Руки-то будут заняты — придется тяжелый обод катить. Задумался Ээлька. Потом по очереди засунул все спицы за веревку, что на поясе болталась. Он оказался словно в панцире: ни сесть, ни согнуться. А куда же все-таки ступицу приладить? Медленно, на негнущихся ногах он подошел к ободу, снял с него обрывок веревки. Старая, гнилая, местами расплелась и размахрилась, но по длине как раз хватит. Ээлька привязал ее к ступице, перекинул через плечо, другой конец привязал к поясу. Ну вот, теперь всё на месте. Можно и в путь трогаться.
Ээлька с трудом наклонился, поднял обод. Сделал шаг, другой. Тяжелая ступица била по спине, острые спицы кололи ноги. Пришлось семенить за ободом, подталкивая его руками. По тропинке он катился послушно, но на дороге у канала вовсю показал свой противный нрав: то пытался съехать в глубокую колею, то начинал прыгать по камням, стараясь вильнуть в сторону и нырнуть в канал. Ээлька едва за ним поспевал. Когда обод норовил укатить в канал, Ээлька валил его набок. А потом снова приходилось поднимать. Вскоре с Ээльки пот лил градом. Он пыхтел и отдувался, но упрямо катил обод вперед. Во что бы то ни стало нужно добраться до школы. Наконец он укротил непослушный обод. Он обнаружил, что по глубокой колее катить удобнее, обод не выпрыгнет. Дело пошло на лад. Обод катился по колее, Ээлька со своим грузом семенил рядом. Так они до Приморки быстро доберутся.
Вдруг обод наскочил на булыжник и высоко подпрыгнул. Но тут же послушно вернулся на место. И через мгновение развалился. Наружный железный обод остался цел, а внутренний был собран из маленьких, плотно пригнанных друг к другу деревянных брусочков. И как только один выпал, весь обод распался — брусочки один за другим попадали на дорогу. Ээлька остановился. Он с ужасом смотрел на них, а железный обод катился дальше сам по себе.
Вдруг со стороны поля он услышал крик:
— Держи скорее! Обод держи!
Ээлька испуганно посмотрел на поле. Он увидел, как к нему бежит Йелла и отчаянно кричит. Ээлька бросился за ободом, да поздно. Своенравный обод вдруг выпрыгнул из колеи, пересек дорогу, съехал прямо в канал, булькнул и исчез.
Ну, все! Сердце у Ээльки упало, но он все-таки кинулся бегом к каналу. Чего этот дурак Йелла сунулся! В сердцах он отвязал веревку и сбросил тяжелую ступицу. У, противная, и тебя бы в канал! Там, где упал обод, со дна поднимался взбаламученный ил, на поверхности лопались пузыри.
— Запомни, куда упал, и стой на месте! — крикнул на ходу Йелла. — Как ты его в канал-то упустил?
— Да развалилось у меня все колесо, — сказал Ээлька, уставившись на воду. Ему было ужасно обидно. — Вон что осталось… — И показал бруски на дороге.
Йелла заглянул в мутную воду.
— Сюда упал?
Ээлька кивнул. Говорить он не мог, боялся, что расплачется. Старался, старался — и все зря. Но, увидев у Йеллы лук и стрелы, рассердился не на шутку. Выходит, Йелла все это время дурака валял. Но вслух ничего не сказал. Йелла аккуратно положил стрелы на землю, лег у самой кромки берега и стал луком шарить в мутной воде. Потом встал на колени.
— До дна не достанет. — Он взглянул на Ээльку. — Плавать умеешь?
— Нет, а ты?
— И я нет. Давай знаешь как сделаем!.. — Он посмотрел на увешанного спицами Ээльку, потом на ступицу, которую тот бросил на землю. — Я сяду на эту штуку, а ты меня на веревке спустишь в воду.
