Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - [25]

«Это что, я и все остальное так же преувеличила? – с тревогой подумала Айрис. – Может, мне нельзя доверять собственным чувствам?»

Как ей ни было жаль несчастную пациентку, Айрис почувствовала сильное облегчение, когда в дверях купе появилась первая, уголовного вида медсестра. Загадочность происходящего и головная боль чуть было не заставили ее усомниться в себе самой. Айрис лишь слабо улыбнулась, когда к ней обратился Хэйр:

– Профессор, конечно, дока в теории, но на практике может и лопухнуться. Ничего, я послежу.

Профессор вел расспросы обстоятельно, терпеливо и с чувством собственного достоинства. Прежде чем объяснить баронессе происходящее, он поклонился ей с уважением, которое также демонстрировало и его собственную значимость. Та кивнула, затем, насколько можно было судить, обратилась к остальным пассажирам. Айрис заметила, как баронесса задерживает свой гордый взгляд на каждом лице и как повелительно звучит ее голос.

Профессор стал по очереди задавать вопросы пассажирам, однако в ответ они лишь отрицательно качали головой, словно и говорить-то не умели. Вспомнив аналогичную пантомиму с собственным участием, Айрис прошептала Хэйру:

– Они его хоть понимают?

Тот коротко кивнул, и Айрис поняла, что молодой человек внимательно слушает и не хочет отвлекаться. Предоставленная самой себе, она решила вести собственные наблюдения и не без усмешки отметила, что профессор – который, по идее, должен был учить студентов обоего пола – побаивается задавать вопросы женщинам, включая и девочку. Довольно скоро фокус беседы сосредоточился на отце семейства. Тот старался отвечать медленно и внятно, видимо желая помочь иностранцу, плохо владеющему языком. В конце концов он даже достал визитную карточку и протянул профессору.

Айрис невольно встревожилась и потянула Хэйра за рукав.

– Удалось ему что-нибудь выяснить насчет мисс Фрой?

Хэйр обернулся, и она была неприятно поражена его серьезным видом.

– Все очень сложно. Приходится уточнять каждую мелочь.

Атмосфера в купе понемногу становилась враждебной. Баронесса сделала короткое заявление, ни на секунду не отрывая глаз от лица Айрис; профессор выслушал его с подчеркнутым уважением. Закончив, баронесса сделала знак доктору, словно ожидая подтверждения. Доктор все это время оставался немым свидетелем происходящего. Бледное неподвижное лицо и мертвые глаза делали его похожим на покойника, которого извлекли из могилы, чтобы взвесить на весах его поступки, – а потом отправить прямиком в ад. Однако как только доктор по приказу госпожи начал речь, в нем проснулись жизнь и энергия, он даже размахивал руками, чтобы подчеркнуть свои слова.

Когда доктор закончил, профессор повернулся к Айрис:

– Похоже, как ни странно, вы совершили ошибку. Никто из этих людей не видел англичанки, которая, как вы утверждаете, пропала.

Айрис смотрела на него, не веря собственным глазам.

– Вы что, хотите сказать, я все выдумала?

– Я даже не знаю, что сказать.

– Тогда я скажу! Все эти люди лгут!

Айрис почувствовала абсурдность обвинения, еще не закончив говорить. Разумному человеку было трудно поверить, что все пассажиры объединились для дачи ложных показаний. Особенно респектабельно выглядело семейство, а его глава по солидности мог поспорить с поверенным в делах самой Айрис. Профессор ощутимо напрягся.

– Люди, которых вы обвиняете во лжи, – добропорядочные члены общества, лично знакомые баронессе, которая готова поручиться за каждого из них. Вот этот мужчина – довольно известный банкир, ведающий в числе прочего финансами баронессы. Девушка, – он бросил робкий взгляд на блондинку, – дочь ее сановника.

– Я с этим не спорю, – запротестовала Айрис, – но мисс Фрой существует, я должна ей деньги за чай, она за меня заплатила!

– Это несложно проверить, – вмешался Хэйр. – Раз она заплатила, у вас должны были остаться лишние деньги. Просто посчитайте, что у вас в кошельке.

Айрис скорбно покачала головой:

– Я понятия не имею, сколько у меня было. С финансовой точки зрения я полная бездарь. У меня в банке даже не каждый чек принимают!

Профессор при этом признании еще больше помрачнел, однако показал, что действует без предубеждения:

– Раз вы пили чай, вас видел официант. Я готов допросить и его, просто опишите мне, как выглядела ваша знакомая.

Этого-то вопроса Айрис и боялась, поскольку понимала, что очень смутно помнит мисс Фрой. Вообще-то она ее толком и не рассмотрела. Пока пили чай, слепило солнце, в купе Айрис сразу закрыла глаза, поскольку болела голова, а всю дорогу до вагона-ресторана и обратно мисс Фрой была либо впереди, либо сзади.

– К сожалению, я мало что смогу сказать, – начала она, запинаясь. – Понимаете, в ней не было ничего особенного. Средних лет, совершенно обычная… даже, пожалуй, бесцветная.

– Высокая или низкая? – пришел на помощь Хэйр. – Полная или худая? Брюнетка или блондинка?

– Средняя. Она сказала, что у нее светлые кудри.

– Сказала? – повторил профессор. – А вы сами разве не видели?

– Не обратила внимания. Мне они показались скорее выцветшими. Но я помню, что у нее голубые глаза!

– Не слишком-то много, – резюмировал профессор.