Колесница Гелиоса - [170]

— Артемидор, у тебя все готово? Можно заводить базилевса?

— У него все более чем готово! — выделяя каждое слово, ответил за купца Аристоник. — А у тебя, Никодим?

— Кто это? — услышав знакомый голос, вскричал начальник кинжала.

Аристоник вместо ответа взял со стола канделябр и осветил им свое лицо.

— И теперь не узнаешь? — усмехнулся он. — А ведь помнится, всего год назад ты гонялся за мной по всему царству со своими головорезами!

— Аристоник! — вздрогнул Никодим и в ярости оглянулся на пожавшего плечами Артемидора.

— Наконец-то признал! — одобрительно заметил Аристоник и нарочито любезным тоном заторопил окончательно растерявшегося начальника кинжала. — Веди же скорее сюда моего брата! Я так соскучился по нему, пока жил вдалеке от дворца…

Никодим озадаченно повертел головой, прикидывая, что ему теперь делать. Понимая, что отказ царю, которого он всю дорогу уговаривал посетить лавку, может принести ему еще большие неприятности, он обреченно махнул рукой и направился к выходу.

— Учти, Артемидор, — на ходу предупредил он купца, который догнал его и шепотом пытался убедить, что Аттал останется доволен встречей с братом, — если нам обоим за это придется расплачиваться головой, то твоя отлетит первая!

Через минуту за дверью послышалось бряцанье оружия берущей «на караул» личной охраны базилевса. В лавку в сопровождении Никодима и Аристарха вошел Аттал.

В длинной, почти до пят траурной одежде, нечесаный, со спадающим на глаза лавровым венком, он небрежным движением руки ответил на приветствие бросившегося ему в ноги Артемидора и с удивлением посмотрел на продолжавшего сидеть Аристоника. Наконец, глаза его, привыкнув к полусумраку лавки, расширились, дрогнули: Аттал узнал брата.

— Ты? — удивился царь.

— Я, — невозмутимо ответил Аристоник.

— Здесь? В Пергаме?!

— Как видишь.

Аттал с минуту помолчал и вдруг неожиданно для всех присутствующих направился к поднявшемуся навстречу Аристонику, обнял его за плечи и притянул к себе.

— Это хорошо, что ты здесь! — порывисто произнес он, и его голос надломленно зазвенел. — Ведь ты помнишь Стратонику? Какая беда… какая беда… я только что был у нее. Ты понимаешь — она там совсем одна! Сходил бы, поклонился, ведь она была тебе второй матерью… А эти, — злобно сверкнул он глазами, вспоминая строителей, — даже мавзолея для нее как следует сделать не могут!

Аттал оттолкнул от себя Аристоника, не успевшего произнести слова сочувствия, и обернулся к лекарю, которому Артемидор показывал свои многочисленные колбы:

— Аристарх, подойди! Это мой брат! Я тебе рассказывал о нем…

Аристарх приветливо улыбнулся Аристонику, с интересом вглядываясь в его открытое, мужественное лицо, Тот, слегка удивленный тем, что брат представил его, а не своего лекаря, сдержанно кивнул в ответ, досадуя на себя, что в нем после рабских спален, сомнительных постоялых дворов, действительно, до сих пор живы дворцовые привычки.

— А это — мой лекарь, спасший меня от всех болезней и одиночества! — нахмурился, заметив холодный кивок Аристоника, Аттал и стал срывать зло на хозяине лавки, который не знал, в какую сторону броситься, чтобы угодить базилевсу:

— Света мало! Душно! И вообще, чем ты собрался меня удивлять?

— Статуей, о, бессмертный! — собственноручно зажигая внесенные рабами светильники и канделябры, низко поклонился Артемидор. — Своей недостойной для твоих божественных глаз работой…

Он кинулся в угол, собираясь откинуть покрывало с Селены, но Аттал жестом остановил его.

— Постой, — заметно успокаиваясь, сказал он. — Статуи так не смотрят. Ведь это не живые люди — посмотрел и сразу забыл! А я устал с дороги, голоден. Надеюсь, в твоей лавке найдется достойная пища, чтобы угостить меня?

— Конечно, — обрадовался Артемидор, радушным жестом приглашая братьев пройти к двум клине.

Аттал забрался на покрывало при помощи скамеечки, которую услужливо подсунул ему под ноги купец, отщипнул с золотого блюда несколько вяленых виноградин и вопросительно взглянул на удобно устроившегося на соседнем клине брата.

— И ты будешь утверждать, что оказался в этой лавке случайно? — после долгого молчания хмуро спросил он.

— Конечно, нет! — покачал головой Аристоник и тоже отщипнул пару ягод.

Артемидор торопливо разлил по золотым кубкам вино. Царь отпил несколько глотков и спросил, не сводя глаз с брата:

— И чего же тебе надо? Рабов? Денег? О чем хочешь просить меня?

Аристоник последовал его примеру, выпил вино. Выдержав взгляд царя, спокойно ответил:

— Брат…

Аттал недовольно подернул плечом.

— Базилевс… — пересилив себя, поправился Аристоник, — я пришел сюда, чтобы просить тебя быть осторожным…

— Меня? — удивился царь. — Разве тебе не известно, что теперь у меня во дворце больше нет врагов?

— И тем не менее, тебе угрожает опасность. Я должен предупредить о ней.

— Ты? О котором все мои начальники кинжала говорили как о самой большой для меня опасности? — насмешливо спросил Аттал.

— И где же они теперь? — тоже усмехнулся Аристоник и кивнул в сторону насторожившегося Никодима: — О твоем нынешнем я пока не говорю.

— Хорошо, продолжай! — помолчав, разрешил царь.

Но продолжить Аристонику не удалось. Заждавшиеся крестьяне и ремесленники, все те «случайные» посетители, которым Артемидор наказал заходить ровно через четверть часа после того, как в лавку войдет царь, один за другим стали появляться на пороге и рассаживаться в дальнем углу, словно в настоящей харчевне.