Колеса - [33]

— Ну что вы, Барбара, — укоризненно сказал Йетс-Браун, — разве кто-то говорил, что все не так? — Произнес он это в обычной своей манере, мягко и деликатно, но в тоне его чувствовалась сталь. При желании Йетс-Браун, по сути своей торговец рекламой, едва ли родивший хоть одну оригинальную идею, мог насмерть раздавить сотрудника своей элегантной туфлей из крокодиловой кожи. — Однако, — продолжал он, — мы проявили бы отсутствие профессионализма, если бы не согласились с тем, что пока еще не уловили подлинного духа «Ориона». А это, Джи-Пи, машина поразительная. Вы подарили нам один из грандиознейших автомобилей, который войдет в историю. — Он так это произнес, точно Ундервуд самолично создал «Орион».

Барбару слегка затошнило. Она поймала взгляд Тедди Оша. Тот еле заметно покачал головой.

— Я вот что скажу, — произнес Дж. П. Ундервуд уже более дружелюбным тоном. Многие годы он просидел за этим столом в качестве самого младшего из сотрудников, и, возможно, новизна занимаемого поста и недостаточная уверенность в себе и побудили его высказаться так резко. — По-моему, нам были продемонстрированы превосходнейшие эскизы.

В комнате воцарилось мучительное молчание. Даже у Кейса Йетс-Брауна промелькнуло на лице изумление. Бестактно, вопреки всякой логике Ундервуд сорвал завесу, обнажив правила игры и показав, что все это — лишь искусно разыгранная шарада. Только что — автоматическое охаивание всего, что предлагалось, а через минуту — высочайшая похвала. Но это ничего не меняло. Барбара достаточно долго тут проработала, чтобы это знать.

Как, впрочем, и Йетс-Браун.

— Вы очень великодушны, Джи-Пи, чертовски великодушны! — быстро придя в себя, воскликнул он. — От имени всех сотрудников агентства выражаю вам благодарность за ваше желание поощрить нас и заверяю, что в следующий раз мы проявим себя еще лучше. — Старший инспектор поднялся, остальные последовали его примеру. — Верно, Тедди? — повернулся он к Ошу. Тот с кривой усмешкой кивнул.

— Постараемся.

Все поднялись с мест, и Йетс-Браун с Ундервудом направились к двери.

— Кто-нибудь занимается театральными билетами? — спросил его Ундервуд.

Барбара слышала раньше, как заведующий рекламой просил заказать ему шесть мест на комедию Нейла Саймона, на которую даже через перекупщиков невозможно было достать билеты.

— Вы когда-нибудь сомневались во мне? — усмехнулся старший инспектор. — Билеты уже ждут вас, Джи-Пи. Вы остановили свой выбор на самом тяжелом случае, но мы нажали на все кнопки. Так что билеты будут лежать на нашем столике в ресторане «Уолдорф-Астория». Вас это устраивает?

— Вполне.

— Кстати, скажите мне, — понизив голос, добавил Йетс-Браун, — где ваша компания хотела бы поужинать. Мы позаботимся о столике.

«И о счете, и о чаевых», — мысленно докончила за него Барбара. Что же до театральных билетов, то Йетс-Браун, наверное, заплатил долларов по пятьдесят за место — впрочем, агентство вернет это сторицей, рекламируя «Орион».

* * *

В некоторых случаях, когда агентство устраивало обед клиентам, на него приглашали и сотрудников из творческих мастерских. Сегодня же Йетс-Браун решил этого не делать, и Барбара очень обрадовалась.

Вместо «Уолдорф-Астории», куда направилось руководство вместе с Ундервудом, она пошла с Тедди Ошем и Найджелом Ноксом, тоже сотрудником творческой мастерской, в небольшой ресторанчик на Третьей авеню. Направлялись они в малоизвестный, но первоклассный кабачок «Джо энд Роуз», куда в обеденное время сходились сотрудники больших рекламных агентств, расположенных по соседству. Найджел Нокс, женоподобный молодой человек, обычно раздражал Барбару, но поскольку его работа и идеи были тоже отвергнуты, она смотрела на него сейчас с большей симпатией, чем обычно.

Тедди Ош вошел первым под выцветший красный навес ресторанчика. По дороге они почти не разговаривали. Когда их посадили за столик в маленькой задней комнате, отведенной для постоянных посетителей, Ош молча поднял три пальца, и через несколько минут перед ними в замороженных стаканах появилось три мартини.

— Я вовсе не собираюсь быть дурочкой и плакать, — сказала Барбара, — как не собираюсь и накачиваться — потом чувствуешь себя так ужасно! Но если вы оба не возражаете, немножко поднабраться я все-таки хотела бы. — И она одним духом осушила стакан мартини. — Еще один, пожалуйста.

Ош подозвал официанта.

— Еще три.

— Тедди, — сказала Барбара, — как ты, черт подери, все это терпишь?

Ош задумчиво провел рукой по лысине.

— Самое трудное — первые двадцать лет. А после, когда перед тобой уже прошел с десяток таких Джи-Пи Ундервудов…

— Скотина! — взорвался Найджел Нокс, словно пробка вылетела из бутылки. — Я пытался к нему хорошо относиться, но никак не могу.

— Ах, да заткнись ты, Найджел! — сказала Барбара.

— Просто надо все время себе напоминать, что ты получаешь хорошее жалованье и в общем-то — если не считать таких дней, как сегодня, — любишь свою работу, — продолжал Ош. — На свете просто нет более интересного дела. И я еще вам вот что скажу: как бы хорошо они ни сконструировали свой «Орион», если машину ждет успех и она хорошо пойдет на рынке, то благодаря нам и нашей рекламе. Они это знают, и мы это знаем. Так какое значение имеет все остальное?