Колье Барбары - [46]

* * *

Посмотреть на мою персону сбежалось, наверное, всё население кишлака, причём от мала до велика. Правда, мне почти ничего не было видно, так как я лежала на животе поперёк широкой лошадиной спины и мою опущенную вниз голову накрывали свисавшие почти до самой земли растрепавшиеся волосы. Так что кроме босых и грязных ног, бежавших рядом с лошадью или стоящих чуть в стороне, мне ничего разглядеть не удавалось. Зато как шумно и эмоционально жители обсуждали появление пленницы, я слышала прекрасно. Со всех сторон до моих ушей доносился просто ор разнообразных голосов, от трескучих старческих до весёлого детского визга.

Вскоре процессия остановилась, и меня бесцеремонно сбросили с лошади. От неожиданности я не удержалась на связанных ногах и упала на рыжий песок. Мой конвоир снова сильно ткнул меня в бок стволом автомата, заставляя встать на ноги. Я огляделась вокруг. Кишлак остался далеко позади, а перед собой я увидела полуразрушенный дувал, за которым виднелись обрывки выцветшей маскировочной сети, и торчащую из-под обвалившейся стены ржавую коробку сгоревшего БТРа.

Снова стал накрапывать холодный дождь. Меня развязали, перерезав путы на ногах и руках большим кривым ножом, и толкнули вперёд, заставляя идти. Постоянно спотыкаясь и поскальзываясь босыми ногами на грудах валявшихся повсюду глиняных обломков стен, ставших неимоверно скользкими от практически непрекращающегося дождя, я, наконец, дошла до конечного пункта. Им оказалась квадратная яма, вглубь которой уходила деревянная лестница. Один из афганцев качнул автоматом в сторону ямы, и я сразу догадалась, что мне приказывают спуститься вниз. Я покорно встала на верхнюю перекладину и, бросив последний взгляд на окружающую местность, стала осторожно спускаться вниз. Едва я достигла дна ямы, лестницу тут же выволокли наружу, и голоса наверху стихли. Я же сразу почувствовала, что стою по щиколотку в ледяной воде. Стало ещё холоднее. И уже через полчаса меня стал колотить такой сильный озноб, что стучали и лязгали зубы. Пытаясь хоть как-то согреться, я попробовала прыгать, передвигаясь таким образом по периметру ямы. И, как оказалось, не зря. В углу я обнаружила старую автомобильную покрышку, покрытую толстым слоем песка. Это было просто спасение. По крайней мере, взобравшись на неё, можно было не стоять в холодной воде. Я присела на корточки, обняла колени руками и, прижавшись спиной к холодной стене, посмотрела наверх. Оказывается, уже стемнело. На чёрном афганском небе не было видно ни звёздочки. Только опять холодная и равнодушная к моим бедам луна тускло поблёскивала вдали, будто насмехаясь надо мной.

Очнулась я от тихого всплеска, раздавшегося возле самых моих ног. Я стряхнула с себя оцепенение и посмотрела наверх. Луна светила очень ярко, и в тёмном проёме ямы я увидела чёрный силуэт головы в чалме, а прямо у меня перед лицом мерно покачивался конец верёвки. Выбора всё равно не было, поэтому я, отбросив все сомнения, вцепилась в канат. Человек наверху оказался настоящим Геркулесом. Если бы он не вытянул меня наверх, я бы, наверно, ни за что не смогла преодолеть эти несколько метров. Руки и ноги от холода практически не слушались, и единственное, на что я была способна, так это на то, чтобы просто крепко держаться за верёвку, которая резкими рывками раз за разом все выше поднимала меня на поверхность.

Когда я очутилась на свободе, пришлось несколько минут стоять на четвереньках, чтобы отдышаться. Когда же я наконец смогла перевести дух, то подняла голову и посмотрела на своего спасителя. Он сделал шаг ко мне и накинул мне на плечи тёплый полосатый халат. Я нашла в себе силы и благодарно улыбнулась. В ярком свете луны лицо этого бородатого мужчины показалось мне смутно знакомым. Однако из-за своего состояния я никак не могла произвести идентификацию личности незнакомца. А он просто молча стоял и смотрел на меня во все глаза. Наконец, он наклонился и подал мне руку. Рука у него была сильная, жилистая и очень тёплая.

— Ну, здравствуй, Наташа, — скорее прошептал, чем сказал он, и голос его сорвался, а в чёрных глазах блеснули слезы.

И тут меня как током ударило. Конечно, это было просто невероятно, но передо мной в замусоленной чалме стоял, держа меня за руку, начальник нашей пограничной заставы капитан Пустой. У меня вмиг перехватило дыхание, и я в безотчётном порыве рванулась к нему и прижалась изо всех сил к его груди. Слезы душили меня, а я, уткнувшись носом в его грязный, пропахший овчиной пиджак, не могла вымолвить ни слова. Капитан тоже молчал. Только прижимал меня всё сильнее и гладил своей тёплой и такой родной рукой по волосам.

Не знаю, сколько это продолжалось, но как только мои всхлипывания стали затихать, Пустой, не выпуская меня из своих объятий, еле слышно прошептал:

— Нам нужно идти, Наташа.

Я шмыгнула носом и, вытерев его грязным рукавом халата, быстро кивнула. Я не знала, куда нам нужно идти, но в тот момент мне казалось, что я готова была следовать за этим родным и сильным человеком хоть на край света.

Мы шли всю ночь и только с рассветом позволили себе остановиться в неприметной пещере у подножия величественных гор, пики которых озаряло восходящее багряное солнце. Я без сил повалилась на жёсткий песок и несколько минут лежала, пытаясь прийти в себя. Но Пустой тут же тронул меня за плечо и заставил сесть.