Колье Барбары - [31]

— Здравствуй, Юста. Зачем ты пришла ко мне? — всё ещё прямо физически чувствуя липкие волны страха, накатывающие на него, прошептал внезапно севшим голосом князь.

— Слушай меня внимательно, князь, и внимай каждому слову моему, ибо поняв иначе, ты перевернёшь всю свою жизнь. В скором времени ты встретишь свою суженую. Но встреча ваша произойдёт при очень необычных обстоятельствах. Ты растеряешься при встрече с ней. Но это сперва. Потом придёт к тебе стыд и ярость. И только следом — любовь. Запомни это, князь, да смотри не ошибись, — сказала, повернулась и пошла прочь.

— Постой, — взволновано прокричал вдогонку князь, — скажи, как зовут мою будущую жену?

— Много хочешь знать, князь. Но тебе скажу. Анной её нарекли, — донеслось из густого тумана…

…Из Несвижского леса его вернул к действительности неприятный скрипучий голос старого конюха, который нетерпеливо постукивал рукояткой кнута по голенищу своего грязного, в навозе, сапога и приговаривал:

— Задирай подол, девка, и ложись на лавку. Да побыстрее. Или князя засмущалась?

Тогда князь, наверное, в первый раз в своей жизни пошёл наперекор воле своей матери. Когда он увидел, как девушка медленно, как будто шла на эшафот, побрела к деревянной лавке, стоящей у входа, на ходу стягивая через голову платье. Оставшись в чем мать родила, она остановилась, зябко обхватив руками голые плечи. И перед тем, как лечь на грубые доски, всё же подняла заплаканные глаза и жалобно посмотрела на Кароля. В этом взгляде было столько грусти и мольбы о пощаде, что сердце князя дрогнуло. Но всё ещё находясь в каком-то непонятном оцепенении, он продолжал заворожённо смотреть, как девушка, не дождавшись от него помощи, тяжело вздохнула и покорно легла на лавку. Засвистел, рассекая воздух, плетёный кнут-бизун… И тут князь будто очнулся. Его рука железной хваткой остановила мощный замах конюха, и грозный кнут замер на полпути и, беспомощно извиваясь, как умирающая змея, упал на земляной пол к ногам князя.

После этого происшествия случай снова свёл их через несколько дней на этом самом заброшенном лесном сеновале, где князь с изумлением узнал, что девушку зовут Анна. Тогда и случилась между ними первая близость. Всё произошло настолько стремительно, что теперь, лёжа на душистом сене и нежно поглаживая девушку, князь размышлял. Получалось, что старая колдунья не обманула. Он действительно испытал и стыд за то, что стал невольным свидетелем унижения девушки, и за то, что не сразу вступился за неё. Была и ярость, которая захлестнула князя позже. Ярость на конюха и даже на матушку-княгиню, по приказу которой подвергли девушку такому унижению. А теперь, князь чувствовал это — пришла любовь. Значит эта смешливая девчонка и есть его суженая? Не может быть! Князь опять внимательно присмотрелся к девушке:

Ему нравилось в этой простолюдинке абсолютно всё. И её почти детская непосредственность, задорный весёлый смех и даже её манера раздеваться перед ним. Она это делала совершенно без какой бы то ни было девичьей стыдливости или напускного кокетства, спокойно и естественно. С ней князь мог вытворять всё, что душе его было угодно. Девушка понимала все его желания по одному только взгляду. И несмотря на то, что наедине он вёл себя с ней не только как с ровней, но и как с любимой женщиной, она никогда не сказала ему против ни единого слова. А взамен князь постоянно испытывал к ней какое-то доселе неведомое ему чувство благодарности. Он видел, что девушка искренне привязалась к нему и самозабвенно отдавалась ему вся без остатка. Иногда ему казалось, что она жила только для него. Это он понимал и принимал. Непонятно было другое. Как в нём самом это самое прекрасное и огромное чувство любви к ней уживалось рядом с почти животным физическим влечением к этой женщине. Но, с другой стороны, разве можно было сравнивать это юное и прекрасное дитя природы с апатичными, медлительно-томными и жеманными дамами высшего света, девицами его круга, которые впадали в полуобморочное состояние, заливаясь пунцовой краской стыда, едва кому-нибудь из мужчин удавалось случайно увидеть их обнажённую лодыжку? Конечно, нет. Само сравнение с ними казалось ему кощунственным. Только с Анной он по-настоящему наконец-то познал женщину и цену истинного наслаждения. Едва он дотрагивался до ее тела, как его начинало трясти от возбуждения и часто, к своему стыду, он не успевал сделать главного. И всегда очень смущался, но Анна нежно обнимала его, целовала и говорила, что с ним ей очень хорошо и так. Что ей вполне достаточно просто находиться рядом с князем, видеть его, слышать, дышать с ним одним воздухом. Вот и сейчас, как он и попросил, она медленно дошла до окошка, подняла руки вверх и потянулась, встав на цыпочки и чуть расставив ноги, позволяя князю насладиться каждым изгибом своего юного тела. Потому как прекрасно знала, что ему приятно смотреть на её обнажённое тело, а ей очень хотелось доставить князю удовольствие. Девичья фигурка, прекрасно видимая на фоне лучей яркого солнечного света, падающих через окно, манила к себе князя с невероятной силой. Он вскочил и в три прыжка оказался рядом. Сграбастал в охапку, притянул к себе, сразу почувствовав, как Анна тут же подалась навстречу, прижимаясь к нему всем своим горячим телом. Он медленно положил руку на плоский живот девушки, опустил руку чуть ниже и замер. Там, где приятно щекотал пальцы мягкий пушок, было уже горячо и влажно. И сразу сладкая судорога сковала всё его тело, но тут же он почувствовал, как Анна, сама вся дрожа, всё же мягко отстранилась от него и, привстав на цыпочки, крепко поцеловала князя в губы.