Колье Барбары - [2]

Впрочем, уже не раз вытаскивая подругу из различного рода крупных и не очень неприятностей, я давно убедилась, что служба безопасности поставлена у неё на достаточно высокий уровень. Она смогла подобрать неплохую команду профессионалов, сплошь состоящую из бывших сотрудников Главного разведывательного управления, оказавшихся не у дел, благодаря исключительному умению нашего государства разбрасываться направо и налево особо ценными кадрами. И тот факт, что на этот раз вся её охрана оказалась абсолютно бессильной, говорил о том, что Томка всё-таки нарвалась. И по всей вероятности — очень серьёзно. Видимо, ставки в той игре, которую она затеяла, так велики, что даже я терялась в догадках, как ей помочь. Ситуация осложнялась ещё и тем, что после того, как полгода назад по моей просьбе генерал Тарасов, мой непосредственный и, не побоюсь этого слова, всемогущий начальник, подняв все свои и чужие связи, вызволил мою подругу, ни много ни мало, из вьетнамской тюрьмы, мне было недвусмысленно указано на то, что данное содействие генерал оказывает мне в последний раз и больше я могу к нему с подобными просьбами не обращаться. Одному Богу известно, до каких верхов он дошёл, чтобы в буквальном смысле вырвать Томку из плена. Но, насколько я поняла, этим вопросом, помимо нашей конторы, где было задействовано несколько высокопоставленных чинов, дружно занимался ещё и весь МИД России. Чего это стоило нашему генералу, мне потом оставалось только догадываться. А посему, встречая на военном аэродроме в Чехове исхудавшую, но морально не сломленную в далёких «вьетконговских» застенках подругу, я жёстко и однозначно обозначила ей свою позицию в этом вопросе. Тогда мне показалось, что Томка всё поняла и со слезами на глазах дала мне клятвенное обещание, что впредь будет более разборчива в своих профессиональных вопросах. Но как видно, едва зализав раны, она вновь очертя голову бросилась в омут…

Хотя, честно говоря, что могло произойти в мирной и по определению спокойной Белоруссии со всей Томкиной охраной, мне было абсолютно непонятно. И как мог так подставиться Жорик, не побоюсь этого слова, профессионал до мозга костей, вне всяких сомнения знающий, как легко и быстро перебить дюжину врагов? Это уже находилось за гранью моего понимания. Увидев справа яркие и манящие огни автозаправки, я решила остановиться. Мой организм настойчиво требовал крепкого горячего кофе, а машина — хорошую порцию бензина. Пока сонная сотрудница автозаправочной станции мудрила с кофеваркой, я попробовала, наверное уже в сотый раз, набрать номер, с которого мне звонила Томка, и опять безуспешно. Успокоив себя тем, что до границы осталось не больше сотни километров, я, обжигаясь, залпом выпила кофе и снова села за руль. Незаметно рассвело. Проскочив границу братской Белоруссии, я несколько снизила скорость, поскольку справедливо полагала, что на территорию сопредельного государства влияние нашего оперативного дежурного Панкова вряд ли распространяется.

Беларусь, Несвиж, наши дни

Когда я подрулила к гостинице «Магнолия», был уже почти полдень. Вихрем влетев в вестибюль, я тут же попала в нехилые объятия двух мужиков в штатском с угадывающимися кобурами под пиджаками, которые, грамотно взяв меня в «коробочку» и ненавязчиво оттеснив в сторону, поинтересовались — куда это дамочка, то есть я, так торопится. Выяснив, что меня интересует, в каком номере остановилась госпожа Лурье и на каком этаже находится этот самый номер, — мужики сразу насторожились. А я тут же поняла, что наткнулась отнюдь не на секьюрити гостиничного комплекса, а на коллег из дружественной нам белорусской конторы.

— Майор ФСБ России Ростова, — представилась я и, выдернув из кармана служебное удостоверение и внутренне боясь услышать самое страшное, уставилась на комитетчиков, один из которых, хоть и смутно, но вполне определённо кого-то мне напоминал.

— Нас предупредили о вашем приезде, — невозмутимо проговорил один из верзил, видимо старший. — С госпожой Лурье всё в порядке…

— Я могу её увидеть? — Бесцеремонно перебила я его и сделала попытку освободиться от железной хватки.

Хватка заметно ослабла, но всё ещё ощущалась, и довольно чувствительно.

— Ваша подруга сейчас находится в городской больнице под надёжной охраной. Поехали, мы вас проводим, а то врачам на этот раз пациентка попалась с очень скверным характером. Без вас, сказала — слова не вымолвит.

Я пожала плечами и, облегчённо вздохнув, направилась к выходу вслед за верзилами из белорусского КГБ.

Здание больницы располагалось в отлично отреставрированном старинном особняке, века этак восемнадцатого. Со всеми положенными таким зданиям по статусу высоченными колоннами и тяжелеными дубовыми дверьми при входе, декорированными большими бронзовыми, позеленевшими от времени виноградными листьями. Я потянула за витую, изящного литья ручку, массивная на первый взгляд дверь неожиданно легко поддалась, и я решительно ступила внутрь полутёмного прохладного холла. Поднимаясь по широкой лестнице и ступая по истёртым мраморным ступеням, я с интересом разглядывала необыкновенной красоты ажурные чугунные перила, явно изготовленные на заказ великолепным старым мастером. Мои провожатые не докучали вопросами, а просто молча показывали, куда идти — налево, направо и прямо. Наконец, мы упёрлись в совершенно тёмный тупик, в конце которого угадывалась дверь, около которой безмолвными изваяниями застыли двое охранников. Увидев, что незнакомая особа идёт прямо на них, но явно в сопровождении «своих», привставшие было со стульев сотрудники уселись обратно и мгновенно потеряли ко мне всякий интерес.