Колдун - [44]

– Сядь и не высовывайся. – Посоветовал чародей лет сорока с русой короткой бородкой и маленькими, совсем не мужскими, руками. – И спроси у Лавта, почему иногда наказать лучше и правильней.

– Зелень непутевая, – успокаивал Майорин Люту, – ляпнул по глупости, помнишь Солена, он же тоже так думал.

– Еще я помню Нежада, Фотия, Зятлика… я много кого помню Майорин, и больше как помнить ничего поделать нельзя.

После этого со всех надолго слетела веселость, молодые чародеи даже не подначивали Айрин, а Айрин не отвечала им звонко и колко как обычно. Ели в тяжелом молчании, лишь прося передать миску-кружку-ложку-соль или сдержано благодаря готовивших. Льерк зыркал на Люту, все еще не шибко осознавая с чего тот рассвирепел. Люта наоборот старательно отводил глаза, Айрин подумала, что такие как он очень тяжко заводят близких друзей – слишком нелюдимы. Но если и появляется такой человек, то берегут его почище, чем себя.

После еды Молчун очень быстро разогнал всех спать, не дав посидеть у костра. В караульные выставили четверых, наказав смениться через два часа, у костра остался Майорин.

Айрин зевала, но тоже осталась. Ожидая, пока перестанут копать в сумках чародеи, пока раздадут ночной корм коням, пока караульные очертят место кругом, за который не отважится ступить ни зверье, ни нежить.

Девушка в очередной раз прикрыла рот ладонью, заслоняя два ряда крепких белых зубов.

– Шла бы спать. – Посоветовал колдун. Он поворошил длинную сушину в костре, заставив огонь вспыхнуть ярче.

– Сейчас уйду. – Буркнула та, но осталась сидеть, протягивая ладони к пламени.

Все должно было кончиться. Она это знала, они прощались, так как прощаются навсегда, но почему… почему, так хотелось крикнуть, сорвать с него эту пелену невозмутимости и равнодушия.

Прошло чуть больше месяца. Разве достаточно того, чтобы позабыть все прошлое?

– Если хочешь поговорить, говори. – Предложил Майорин, садясь рядом. Рядом, но не к ней…

– Ты меня обманул. – Сказала Айрин первое, что пришло ей в голову.

– Разве? – Майорин вытянул ноги к костру, от промокших сапог тут же пошел пар.

– Ты просто решил от меня избавиться, выслать из Вирицы.

– Решил. – Подтвердил колдун. Айрин подобрала выпавшую из охапки хвороста веточку и принялась водить ею по тающему снегу. Начала разговор… кляп ей в рот и зашить для верности!

Все так… Он знал про плату Мастеру, знал так же, что если дожидаться денег из Инессы, то прождать придется долго. Тут и спрашивать не стоило, достаточно было подумать. Но…

Хотел избавиться от надоевшей любовницы…

Или защищал от своих же соратников? И кого защищал, если так? Дочку Владычицы или близкого человека?

На снегу вырисовалась глупая рожица с кривой усмешкой.

Даже думать было боязно…

Там в Вирице она еще надеялась услышать от него что-то большее, нежели шутливые присказки… а ведь тогда обоим казалось, что прощаются они надолго.

Если не навсегда.

И почти месяц она хоронила надежду встретиться с ним снова. Хоронила старательно, будто зять, закапывающий горячо любимую тещу. Вдруг встанет? Зарою-ка поглубже!

Восстала, бес ее побери!

– Ты не должна была возвращаться. – Шепотом произнес колдун.

– Мешаю? Ну, извини! – взвилась Айрин.

– Рано или поздно твои родители прислали бы тебе деньги. – Так же спокойно и невозмутимо продолжил колдун, он говорил будто о чем-то обыденном, об урожае репы к примеру.

– Если бы остались в живых!

– А так в живых не будет тебя.

– Инесская казна целее будет! – рыкнула Айрин, поднимаясь. – Но ты лишил меня возможности выбирать.

– Тебя лишишь! Догонишь и отберешь. – Колдун заметил, что кожа на сапоге подозрительно дымиться, и это уже совсем не пар. Он досадливо сунул ногу в снег, теперь было тепло и мокро. – Лезете, куда не просят! Менестрели, истоки, оборотни. Каждый всех умнее! Надоели.

Айрин клацнула зубами, прикрыв рот, при чем здесь менестрели с оборотнями оставалось загадкой, а разгорячившийся колдун продолжал:

– Посадить всех троих под замок, вот и сидели бы трепались покуда охота! Всё, Айрин, иди к лешему, не нравится – все четыре стороны твои. Я шкуру твою спасал, но толку от этого, если у шкуры головы нет! Недовольна, что я тебя обманул, свободна! Ясно?

– Вполне. – Зло выплюнула девушка и ринулась от костра к натянутому пологу, под которым уже давно спал весь остальной отряд колдунов. Она втиснулась между Лавтом Борцем и Лютой Молчуном, проигнорировав два пустующих с краю места, приготовленные для нее и Майорина. От злых слез не было никакого прока, но остановить их не получалось, только всхлипы приходилось душить, уткнувшись носом в одеяло.

Колдун обошел караульных, выяснил, что все в порядке: ночь тихая и светлая, снежные совы шуршат себе в лесу и не посягают на коней, волки только облизываются, но подходить ближе и не думают, рысей нет, медведи спят и маги не появляются. Все это было не его делом – старшим воевода назначил Люту – но привычка все проверять никуда не делась. Майорин подкинул дров в костер, повесил к огню котел с водой и пошел будить Борца, сейчас была его очередь мерзнуть и поддерживать огонь.

Борец невнятно поблагодарил, вылез из-под одеяла и закопошился в сумках, пытаясь разобрать в темноте где-чья, и в частности его. Ничего толком не нащупав, оборотень вспомнил о своей второй ипостаси. Косящие глаза чуть засветились, и дело пошло веселее – Лавт нырнул в свои пожитки, по-собачьи в них копаясь и скуля.