Колдун - [16]
Егоша отвлекся от своих невеселых мыслей, удивленно вскинул брови и, только теперь заметив вдалеке вышитые рубахи девушек, равнодушно мотнул головой.
– Ты, Онох, чудной какой-то, – задумчиво изрек дядька. – Не смеешься, не плачешь, будто и не человек вовсе. Ты…
Писклявый обиженный голос дядьки неожиданно напомнил Егоше Первака – его искаженное болью лицо, злые глаза, громкий, напоенный яростью крик:
– Выродок!
Повторяя, Егоша шевельнул губами. «
– Что, что? – не расслышал дядька.
– Выродок я, – уже громче повторил Егоша и небрежно поинтересовался: – Ты так хотел сказать?
Под его тяжелым взглядом Негорад сжался, принялся смущенно оправдываться:
– Нет… Ну… То есть…
– А ты прямо говори, – спокойно посоветовал ему Егоша. – Без вранья жить легче.
И, оставив за спиной окончательно сбитого с толку родича, пошел в избу.
Собирался он недолго. Покидал в мешок хлеб, порты, рубаху про запас да пялку для шкурок, коли по дороге попадется зверь. Снарядившись, по обычаю присел на порог, обвел глазами убогое дядькино жилище. Изменилось все с детских лет. Иной он помнил эту избу. Тогда горница казалась просторной, лавки – высокими, сундуки – громадными. Мнилось – богат дядька, но нынче видел всю его бедность, а жалости не чуял. Может, оттого, что, другого пожалев, боялся жалости к себе самому?
Поклонившись приютившему его дому, болотник ступил на крыльцо. Растерянно глазея на собственную избу, Негорад по-прежнему мялся посреди двора. Дождавшись Егошу, вскинулся и, уразумев, что слова об уходе не пустая угроза, подскочил с уговорами. Сейчас, в самый разгар ярового сева, сила и крепость парня манили его, словно кота масло. Негорад не любил работать, а тут утекала из рук такая удача – дармовой работник!
– Ну куда же ты в драной телогрее? – сетовал он, семеня рядом с Егошей. – Ночи не пересидишь в лесу – замерзнешь…
«Раньше он моей драной одежки не примечал», – косясь на богатый полушубок дядьки, неожиданно сообразил тот и резко остановился.
– Ты меня, никак, жалеешь? Обрадовавшись, Негорад поспешно закивал лысой головой:
– Как не пожалеть сироту, роду-племени не помнящего?
«Еще бы заплакал для верности», – с отвращением подумал Егоша и, криво усмехнувшись, предложил:
– А коли так меня жаль, чего шубу свою не отдашь? Иль ты лишь на словах такой жалостливый?
Дядька поперхнулся, захлопал глазами, а потом, уразумев, завопил:
– Ты?! Да я! Тебя! – И внезапно вспомнил обидное слово, выплюнул его в глаза парню: – Выродок!
Брезгливо отвернувшись от раскрасневшегося Негорада, Егоша широко зашагал через невспаханную лядину к виднеющемуся вдали темному изгибу дороги. Прочь от Чоловков. Ни разу не оглянулся, не остановился. До полудня, высматривая зверя, шел лесом, близ дороги, но то ли зверь здесь был пуганый, то ли сам он не слишком таился, только, никого не высмотрев, к вечеру вновь вернулся на дорогу. Радуя нежданным теплом, закатные лучи пробежали желтыми бликами по его лицу. На мгновение Егоша замер, проверяя путь. В Приболотье любой ведал – к Полоцку дорога верна, если, отправляясь на покой, Хорс глядит путнику в лицо, а, поднимаясь, припекает спину.
Изогнувшись полукольцом, дорога лениво скатилась под уклон – к маленькой и быстрой лесной речке Лудонке. Егоша слышал от отца, что где-то на ее крутом берегу стоит большое печище – Лудони, но к людям почему-то не тянуло. Он уж подумывал опять свернуть в лес, когда услышал позади громкий оклик:
– Эй, парень!
Злясь, что не ушел с дороги раньше, Егоша оглянулся. Невысокий, странно одетый мужичонка торопливо бежал к нему, на ходу забрасывая за плечо большой меркан. «Охотник, видать, из мери, – подумал Егоша, но тут же вспомнил: – Нет, меря живет совсем в другой стороне от Мойского озера».
– Погоди, парень, – догнал его мужичонка. Он запыхался, рубаха на груди разошлась, обнажая смуглую худую грудь. Черные, живые глаза незнакомца ощупали Егошу с головы до пят, словно пытаясь увидеть нечто тайное. Заинтересованный, Егоша остановился.
– Ты, парень, в Лудони не ходи, – отдышавшись и наглядевшись, посоветовал ему мужичок. – Там нынче лихорадка буйствует. Я вчера проходил мимо, так видел на крышах зипуны вывернутые… Чтоб отогнать ее…
Егоша и не собирался в Лудони, но слова незнакомца задели за живое, обдали теплом. Ведь черноглазый мог пройти мимо – не окликнуть, не упредить, а он догнал, позаботился…
– Долгих лет тебе, – мягко поблагодарил Егоша и, вспомнив про болтающийся за спиной мужичка меркан, добавил: – И охоты удачной.
– Охоты? – округлил глаза тот, а потом, поняв, рассмеялся, хлопнул по бокам узкими ладонями. – Нет, я не охотник. А коли и охочусь когда, так за особой дичью.
От удара звякнули увязанные на пояс незнакомца махонькие молоточки Тора. «У мерянина – и варяжские подвески?» – удивленно отметил Егоша.
Проследив его взгляд, черноглазый улыбнулся еще шире:
– Ты мне не дивись. У меня обереги всех богов есть, и племен тоже. Я то ведаю, о чем ты и помыслить не можешь, как ни старайся.
Голос незнакомца сгустился, стал тягучим, будто лесное эхо. О ком-то он напоминал… Силясь припомнить, Егоша сморщил лоб, но не смог. Резво подхватив его под руку, мужичок легонько подпихнул болотника к лесу:
Лучших из лучших призывает Ладожский Князь в свою дружину. Из далеких селений спешат на его зов избранные. Но полон путь опасностей и неведомых страхов – лесные и водяные духи, нечисть и оборотни заступают дорогу отважным избранникам Князя. Далеко, за грань реальною, за кромку мира уходят герои, чтобы отобрать жертву у всесильного и безжалостного Триглава. Есть ли что-то на свете, чего не одолеют бесстрашные витязи Белеса? Все осилит отважное и любящее сердце, когда впереди его ждет светлая ЛАДОГА.
Роман Ольги Григорьевой повествует о судьбе словенской девушки, не по своей воле затянутой в круговорот невероятных событий. Размеренная жизнь Дары была в одночасье разрушена. Викинги сожгли родное Приболотье, убили мать Дары, а ее саму превратили в рабыню. Русские князья и варяжские конунги, воины Одина и слуги Морены, любовь и ненависть играют ее жизнью. Но она находит в себе силы вступить в неравную схватку и выйти из нее победителем.
Имя Ольги Григорьевой стало известно после выхода в свет ее исторических романов «Ладога», «Колдун», «Берсерк». Новая книга писательницы посвящена временам междоусобной распри между сыновьями князя Владимира Красное Солнышко. Льется кровь, плетутся дворцовые интриги. Участниками всех событий этой смутной поры оказываются главные герои – певунья – сказительница Нейдёна и воин – наемник Горясер.
Они приходили с северным ветром, безжалостные и свирепые, как волчья стая. Их набеги низвергали могущество империй и превращали в руины великие города. Их вожди жаждали золота, мечи — крови, а сердца — власти. Их боялись, их предавали, их ненавидели.«Порождения тьмы», — говорили о них.Но даже в самых темных душах оставалось место для веры, надежды и любви.
Это случилось в незапамятные времена, когда по воле богов дети князей становились рабами, а великие ярды склоняли мечи перед дикарками из южных земель.Айша обрела жизнь, чтобы стать смертью для последнего могучего воина Севера. Но она еще не знает своего предназначения, она просто ищет любви…Славянские мифы, скандинавские саги, судьбы людей, власть богов, зов плоти и преданность крови – все это причудливо переплелось в новом историческом романе Ольги Григорьевой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На этот раз добрая волшебница Марсия отправляется в Срединные Сферы, в темное царство злой волшебницы Альды, чтобы отыскать-таки неуловимого старика, насылающего на мир напасти. Марсии в ее справедливой миссии помогают маленький демон Борфис и Сьюзи, с виду хрупкое волшебное существо, на деле способное поднять одной левой тяжело груженный автомобиль.«— Нам надо срочно отсюда переезжать, — сказал Борфис. — Это надо же! Я прошел целых пять кварталов, чтобы купить пончиков! — Достав из кармана несколько банкнот и какую-то мелочь, он протянул это Марсии.
ЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ. Автор попытался передать речь героев, как она есть, во всей её колоритности. Поэтому она не слишком литературна и изредка содержит выражения на украинском и польском языках (точнее, на их диалектах). Украинский текст подан курсивом и украинскими буквами, так как иначе получается нечитаемо. Разница в произношении только на две буквы: "е" - читается "э", "и" - читается "ы" (как в иностранных словах типа "цинк" и "мерседес"). Есть ещё обратное "╓", читаемое как русское "е", "╖" - которое "йи", апостроф - который "ъ", но это совсем мелочи.
У каждого, уважающего себя Человека, должна быть Мечта. И у меня она, тоже Есть. Я мечтаю о том, чтобы Великая КИЕВСКАЯ Русь, полностью обновлённая, сильная и справедливая, Возродилась к НОВОЙ жизни на планете, заложив тем самым, первоначальный и мощный фундамент, для дальнейшего объединения всех славян живущих на Земле, в один общий Славянский Дом. Это объединение, должно происходить по Доброй воле Людей, полностью осознанно, без всякого принуждения и исключительно только для Созидания.
Жизнь шестнадцатилетней девушки - Энни Грин - проходила весьма прозаично: она ходила в школу, её брат ездил в университет, а дядя пропадал в командировках. Родители девушки умерли, ещё когда ей было четыре, а её старшему брату шесть, благо их любимый дядюшка взялся воспитывать сирот. Но в самую обычную субботу начались странности: Яков привёл домой людей, заявляющих, что их дядя пропал, а помимо этого, появились странные люди в чёрных одеяниях с недобрыми намерениями по отношению к Энни. Ребята узнали, что в их мире существуют люди с невероятными способностями - Дримеры, использующие психотронную энергию Дрим.
Из реальности в мистику – один шаг. В дни солнцеворота трое друзей, Копа, Зор и Агния, попадают в другой мир при помощи озорных носков и булькающих оборотней.
Он подобен тени, бегущей от напастей и врагов вперед. К новым врагам и напастям. Он — тот, кто призвал в мир Властелина. Тот, кому суждено в сердце пустоши пробудить к жизни мертвый прах. Он — тот, кто ЖДЕТ. Ждет, слыша крики наказанных Великой Матерью Всего Сущего, жестокосердной Ардат. Ибо наступает время разрушения границ. Время огня и пепла. Время, когда мечты сметает безжалостный ветер перемен. Время Теней. Время, когда открываются Врата Небес.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
В этом мире на равных сосуществуют эльфы, орки, вампиры, оборотни, люди, рожденные в нем, – и люди, занесенные в него из далекого будущего.Здесь воюют беспрерывно, а ненавидят с наслаждением и со вкусом – северные земли напирают на южные, люди и оборотни грызутся, как одержимые, а представители Старших народов плетут хитрые интриги, намереваясь поставить, наконец, на место представителей народов Младших.Здесь начинается история лихого парня по прозвищу Квазимодо – бродяги, авантюриста, непревзойденного бойца и ловкого вора.
Они приходили с моря, воины, не знавшие ни жалости, ни страха смерти. Пестрые паруса их драккаров заметны были издалека. И когда такой парус поднимался над горизонтом, жители прибрежных селений в страхе бежали, спасая свою жизнь. Об их отваге, мужестве, жестокости и ярости ходили легенды. Они жили войной и ради войны. Их хранили суровые асы. Им помогали светлые альвы и темные йотуны. Их души уносили с поля боя златокосые валькирии. Их называли героями и варварами, пиратами и волками Севера. Но сами они звали себя — Викинги.