Колдовской мир. Том 2 - [35]

Этот толчок был тем же ищущим, какой я ощутила раньше. У меня создалось впечатление от удара, такое же, как и тогда.

После небольшой паузы пришел зов такой великой нужды, что меня буквально вытянуло из углубления, в котором я пряталась, на открытое место. Это был такой же поток, какой я в меньшей степени чувствовала в холле цитадели. Мое сопротивление проснулось, и я боролась изо всех сил, а то, что тащило меня, казалось, торжествовало и показывало нечто вроде нетерпения, которое не разрешало мне никакого возврата к собственной воле. Так я подошла к отверстию и увидела чуть ниже края платформу — не полной протяженности, а только клин ее. Возможно, она ожидала возвращения краулера, чтобы опустить его в бездну. Внизу я ничего не видела, и мне казалось, что этот колодец глубиной в перевернутую башню идет от самого центра земли. За ожидавшей платформой виднелось начало лестницы, висевшей на стене шахты. Я пыталась бороться с принуждением, тянувшим меня к лестнице, но не было никакой возможности освободиться, и я начала спускаться в бездну. Я быстро поняла, что ни в коем случае нельзя смотреть вниз, а только на стену, чтобы избежать головокружения. Мне казалось, что я спускаюсь целые часы, если не дни. Стена была каменистой, хотя и ровной. Я спускалась медленно, но то, что тянуло меня, не ослабевало. Наконец я почувствовала под ногой твердую почву. Дрожа, я прислонилась к стене и боялась отойти от нее, потому что она давала мне чувство безопасности, если только в таком месте могла быть какая-либо безопасность. Но давление на меня так и не прекращалось. Я пошла вдоль стены, ведя по ней рукой и осторожно ставя ноги. Через какое-то время моя рука встретила пустоту. Поток тащил меня в это отверстие. Там я тоже отчаянно ощупывала стену и шла, осторожно делая каждый шаг. После первой опознавательной вспышки мысленный луч, захвативший меня, стал механической передачей. Мне хотелось проверить, что за личность стоит за ней, но я боялась открытого вторжения. Мы знаем, что маг может сделать с более слабой ведьмой или колдуном, и такая зависимость хуже всего, хуже всякого рабства тела. Я бежала из Эскора от такой зависимости, а попасть в нее здесь — это значит пропасть навеки. Впереди раздался слабый свист, а затем появился свет. Я подошла к открывшейся двери и вошла. Как только я шагнула на свет, принуждение исчезло, и я стала свободна, но у меня не было времени воспользоваться этой свободой, потому что, как только я захотела отступить, дверные створки сошлись, оставив узкую щель, через которую я не могла пролезть. Я стояла, мечтая о каком-нибудь оружии. Как и на складе транспорта, я стояла на балконе. Передо мной развернулась сцена, которую я не сразу поняла. Там был экран, и на нем то вспыхивал, то пропадал свет, пробегая по неразличимому узору. Слышалось какое-то звяканье.

Экран делил пространство внизу на две части, и был еще проходе низкой стеной, шедшей из какой-то точки непосредственно под балконом, на котором я стояла, к узкой арке с экраном. С каждой стороны этой стены имелись отделения вроде камер с перегородками на высоте плеча. Некоторые из них были заняты. Взглянув на их обитателей, я отступила к двери. Мне казалось, что у фигур на складе и у тех, которые вели Айлию, были несколько необычные очертания, но вполне человеческие, теперь же я увидела их при полном освещении и поняла, что это пародия на человека, что они гораздо хуже чудовищ Эскора. Лопнула моя последняя надежда, что я найду здесь своих, тоже захваченных Воротами. Они были малорослы, с отталкивающей, мертвенно-бледной сероватой кожей. У полулюдей в башнях головы оканчивались металлом, а у этих слегка прикрывались желтовато-белыми волосами, которые росли прядями, а между ними виднелись красные пятна, похожие на шрамы. Их одежда так туго прилегала к телам, что выглядела почти второй кожей. Она тоже была серой, но темнее тела. Тонкие, скелетообразные руки высовывались из рукавов. Я заставила себя снова шагнуть вперед и еще раз посмотреть на них. Лица у них были до удивления одинаковы, как копии с одной модели, и различались только морщинистыми рубцами или грубыми оспинами. Двигались они неуклюже, если двигались вообще. Большая часть их лежала на узких койках в своих индивидуальных каморках, другие сидели, глядя на низкие стены, и словно бы ждали приказа, которого их тупой разум не мог понять, но который следовало выполнить. Двое ели, доставая пальцами из мисок что-то зеленоватое. По общим очертаниям это были люди, но стоявшие ниже животных моего мира. Свет на экране изобразил символ. Раздался звук. Лежавшие на койках поднялись и встали возле своих дверей. Едоки уронили миски и тоже подошли к дверям. Но лишь немногие вышли из своих комнатушек, выстроились в проходе и прошли под тем местом, где стояла я. Остальные остались на местах, не выражая никакого нетерпения или недовольства, что их оторвали от еды и от отдыха. Символ на экране снова растаял в бегущем свете, и я задумалась над своим непосредственным будущим. Совершенно ясно, что мне не пробиться через дверь, теперь плотно закрытую. Ни в одной из камер внизу не было признаков Айлии. Оставалась секция за светящимся экраном. Я не знала, что там, как и за выходом под моим балконом, куда ушли серые люди. Увидит ли кто из оставшихся, если я спущусь вниз? Я не решалась сделать это и боялась коснуться мозга Айлии.