Колдовской мир. Хрустальный грифон - [23]

У Хлаймера было много союзников в замке, и он постоянно это демонстрировал. Я же ни разу не уклонился от своего решения ни с кем не сближаться после того, как меня предупредил Яго. К тому же я столько времени был предоставлен самому себе, что просто не умел привлекать людей на свою сторону. Меня не боялись – и меня не любили. Я всегда был особняком.

В те дни я иногда задавался вопросом, какой могла бы быть моя жизнь, если бы не нашествие. Яго, вернувшись из Иткрипта, куда он возил письма отца и мои подарки, отозвал меня в сторону и сунул в руку плоский вышитый мешочек размером с ладонь. Там был портрет. Он сказал, что леди Джойсан просит прислать ей мое изображение.

Я поблагодарил старого воина и, еле дождавшись, когда он уйдет, впился глазами в портрет. Не знаю, чего я ожидал – за исключением, возможно, странной надежды, что Джойсан не была особой красавицей. Красивое лицо могло бы сделать ее еще более несчастной, если бы она досталась такому, как я, после того как ей льстили и за ней ухаживали.

Существуют определенные виды красоты, которые привлекают мужчин даже против их воли. То, на что я смотрел сейчас, было лицом девушки, еще не отмеченным, как мне показалось, какой-либо великой печалью или сильными чувствами. Это было утонченное лицо, и глаза на нем казались огромными, какого-то неопределенного цвета – не голубые, не зеленые. Впрочем, тот, кто рисовал портрет, мог и ошибиться. Я почему-то был уверен, что художник не старался приукрасить Джойсан. Ее нельзя было назвать очень красивой, однако такое лицо трудно забыть, даже увидев лишь однажды. Волосы ее, как и мои, были темнее, чем у большинства жителей долин, как правило белокурых. Это был цвет осенних листьев – коричневый с красным оттенком.

На портрете девушка не улыбалась, но смотрела вперед с каким-то живым интересом. Я думаю, что, держа ее портрет и глядя на него, я впервые по-настоящему и остро осознал, что передо мною была та, с кем связана моя жизнь и от кого я не могу убежать. И все же мне казалось странным так относиться к этой худенькой неулыбчивой девушке – как будто она каким-то образом угрожала ограничить мою свободу. При этой мысли мне стало немного стыдно, поэтому я поспешно сунул портрет обратно в футляр и положил в поясную сумку, чтобы убрать ее долой с глаз и из головы.

Такова была Джойсан. И она просит мой портрет. При всем желании выполнить эту просьбу я был не в силах. Я не знал ни одного живописца. А затем наступили дни новых тревог, забот, опасностей, и я забыл о ее просьбе.

Тем не менее портрет оставался при мне. Время от времени я доставал расшитый мешочек, тут же одергивал себя и снова прятал. Я боялся, что вид этого лица заставит меня сделать то, о чем впоследствии я пожалею.

Согласно обычаю, Джойсан должна была бы приехать ко мне в конце этого года. Но обстановка была очень тревожной, близилась война, нашу встречу отложили. А следующий год застал меня уже на юге, в гуще событий.

Сражения – нет, я не мог претендовать на это! Моя подготовка лесничего сделала меня не героем сражений, а скорее одним из тех, кто шнырял повсюду и вынюхивал сведения о вражеской линии фронта, собирая обрывки информации, чтобы передать их в наш военный лагерь. Первые поражения, когда прибрежные крепости пали одна за другой под ударами металлических монстров Ализона, наконец-то заставили нас заключить прочный союз между собой. К сожалению, это решение запоздало. Враг, продемонстрировав способность предугадывать наши действия, которая почти так же, как и их оружие, превосходила нашу, устранил, подослав убийц, нескольких великих южных лордов, которые были достаточно популярны среди солдат, чтобы повести их за собой.

Трое оставшихся были более предусмотрительны – или более везучи. Мы сформировали Совет. Таким образом, появилась объединенная армия, которая перешла к тактике преступников Пустыни: молниеносные удары и мгновенный отход. Таким образом нам удавалось наносить урон врагам и не терять при этом своих людей.

Вторжение началось в год Огненного Тролля, а первые успехи пришли в год Леопарда. Мы не гордились ими – никакие победы не могли возместить наши потери. Мы стремились лишь к тому, чтобы сбросить пришельцев обратно в море, откуда они явились. Все южное побережье уже было в их руках, и через три порта к ним постоянно прибывали подкрепления. К счастью, у врага иссякли железные монстры, иначе мы бы давно уже откатились на север и запад, как перепуганные кролики.

Мы захватили пленников и от них узнали, что эти металлические монстры не принадлежат ализонцам. Их делают в стране, которая лежит рядом с Ализоном и сейчас воюет на другом конце мира. Вторжение ализонцев должно было подготовить путь для нападения на нас более могущественной армии.

Ализонцы, несмотря на все их высокомерие, похоже, сами боялись тех, чьим оружием пользовались. Они угрожали нам страшной местью, когда те чужаки закончат войну и обратят свою мощь против нас.

Лорды поняли, что сейчас не время думать о будущем. Наш долг – защитить родину и изгнать пришельцев из долин. В душе мы были уверены, что конец не за горами. Но о капитуляции никто не помышлял. Судьба пленников, попавших в руки врагов, была ужасна. Смерть казалась милосердием по сравнению с тем, что́ их ожидало.