Колдовские чары - [64]

— Чтобы подтвердить свой титул, — пояснил он с сардонической улыбкой. Ему мало быть только императором Франции, он хочет стать императором всей Европы.

— Мой дядюшка отзывался о нем, как о человеке с большими амбициями уже тогда, когда он после революции еще начал приобретать популярность, — сказала Анжела.

— Ваш дядюшка, должно быть, весьма проницательный человек, если он смог так рано об этом догадаться, находясь от него на столь значительном расстоянии.

— Может, именно это и позволяет ему быть проницательным, — улыбаясь, заметила мадам Сутард. — Наш император обладает неотразимым шармом.

— Известно ли вам, — пожал плечами Филипп, — что в Англии, где его все ненавидят, его называют "глупцом".

— Вы были воспитаны в Англии, не так ли? — лениво сказал виконт, но от Анжелы не ускользнули вспыхнувшие в его глазах злобные искорки.

— И во Франции. Мне было десять лет, когда мы с отцом бежали в Англию.

— Ну, и каково ваше мнение о "глупце"?

— Это — временщик, это именно тот сильный человек, лев, в котором нуждается Франция для восстановления порядка после десятилетия террора и разрухи. Я уже неоднократно высказывал на сей счет свое мнение.

— Но это именно тот человек, который может вернуть вам ваши поместья, но ведь он до сих пор этого не сделал, разве не так?

Глаза у Филиппа заблестели от внезапно охватившего его приступа гнева.

— Не хотите ли вы сказать, что я симпатизирую англичанам?

Виконт побледнел.

— Нет, нет, месье, что вы! — комично воскликнул он. — Если я оскорбил вас, то вздуйте меня, только ради Бога не вызывайте на дуэль. У меня непреодолимое отвращение к пистолетам!

Анжела поняла, что Рулад хотел вызвать у гостей смех. Это ему удалось. Рассмеялся и Филипп, но при этом проворчал:

— В таком случае вам следовало бы попридержать язык.

В карете по пути домой он сказал:

— Не принимай больше никаких приглашений, если там будет фигурировать имя этого виконта… С меня достаточно этого хлыща и фигляра!

Будучи раздраженным, он взял такой диктаторский тон, что Анжела сказала:

— Но он меня развлекает. Ты ведь часто отъезжаешь в "Сан-Суси", но меня с собой не берешь.

— Только потому, что замок непригоден для жилья, — огрызнулся он. Я требую, чтобы ты прекратила встречаться с этим Руладом.

— А я все же буду встречаться с тем, с кем захочу!

Филипп, все еще гневаясь на нее, вдруг привлек ее к себе, крепко обнял и стал целовать. Они были настолько этим увлечены, что кучеру пришлось несколько раз кашлянуть, прежде чем до них дошло, что карета уже давно остановилась перед их домом. Анжела поспешно стала оправлять платье.

Позже, когда они занялись любовью, их страсть была густо замешена на гневе. Хотя Анжела и получила физическое удовлетворение, она все еще испытывала острую тоску по тем сладостным, ненасытным дням их медового месяца в "Колдовстве". После приезда в Париж они спали врозь, и ее это очень расстраивало. И хотя Анжела чувствовала, что в этом случае была неправа, ведь она тоже недолюбливала молодого виконта точно так же, как и Филипп, она даже и не подумала перед ним извиниться.

Однажды вскоре после их ссоры вечером Анжела, решив надеть элегантное ожерелье из бриллиантов и сапфиров, — то самое, которое Филипп подарил ей на свадьбу, — открыла атласную коробочку, но там его не обнаружила.

В это время в комнату вошел Филипп. Он сразу увидел пустую коробочку в ее руках, и по выражению ого глаз она сразу же поняла, что ему было известно о пропаже.

— Ты продал его?! — воскликнула Анжела. Она вся побледнела. — Как ты посмел продать мое ожерелье, даже не спросив у меня разрешения?

— Ваше ожерелье, мадам? — спросил Филипп ледяным тоном, который всегда выводил ее из себя.

— Да, я знала, что окажусь в таком положении, когда выходила за тебя замуж! — воскликнула она. — Что, по-твоему, я должна испытывать, после того как ты, даже не спросив меня, продаешь мои драгоценности. Ведь и у меня нет никаких средств, чтобы воспрепятствовать тебе!

Она быстро подошла к своей шкатулке с драгоценностями и открыла ее. В этот момент его глаза заблестели от гнева.

— Успокойтесь, мадам, ваши драгоценности в полной сохранности. Что же касается ожерелья де ля Эглизов, то оно вскоре снова появится у вас на шее. Не впервые оно выручает меня из затруднительного положения.

Она, не веря своим ушам, подняла на него глаза.

— Ты его заложил?

— Кажется, уже в одиннадцатый раз. Право, даже потерял счет. — Он вздохнул. — Оно мне принадлежит только при жизни, а после моей смерти перейдет к моему наследнику.

Эта идея, которую он никогда раньше не высказывал, больно ранила ее. Она стала рассматривать свои гранаты, бриллианты и аквамарины, — все, что ей досталось от отца, хотя часть фамильных драгоценностей он потратил на постройку поместья.

— Я хотел поправить свои дела за игорным столом, — сказал он упавшим голосом, — но мне не повезло.

— Филипп, я… прости меня. Если бы только ты мне сказал…

Обняв Анжелу, он ее поцеловал.

— Деньги, полученные под залог, помогут нам продержаться на плаву до твоего очередного банковского чека.

Она склонила голову на его плечо, пытаясь скрыть тревогу на лице. К ее глубокому раскаянию за свою выходку примешивалось еще озлобление на закон, который принудил ее, совсем еще молодую женщину, сначала поклясться никогда не выходить замуж. Когда же она решила соединить себя брачными узами с Филиппом, то заставила его подписать унизительный документ, который сделал его целиком зависимым от ее воли. Это состояние угнетало их обоих…