Кольцо времён. Проклятие Сета - [64]
– А я думал, им больше тростник подходит, Дельта же. Ты же вроде говорил – папирус в Нижнем, лотос – в Верхнем! А теперь ещё пчела…
Борька страдальчески возвёл взгляд к потолку.
– Просто запомни, Яша. Потом книжек умных дам почитать.
– Не надо – мне бы с этими разобраться, – Войник многозначительно кивнул на дневники Карнагана. – Так. Если пчела – из Нижнего Египта, а царевна – из Верхнего, то что-то у нас не складывается опять.
«Но она стала царицей Нижнего Египта, – напомнил внутренний голос. – Когда царицей Верхнего была её мать, Яххотеп».
Яша устало вздохнул и обхватил голову ладонями.
– Я сегодня уже не могу на всё это смотреть… Вчера ещё весь день провозился… Когда там, говоришь, Тронтон вернётся?
– Я пока ничего об этом не знаю. У него симпозиум в Англии, а потом командировка в Штаты. Учитывая скорбные вести о лорде Карнагане, в Англии он мог и задержаться.
– Ну, значит, ещё какое-то время у нас с тобой есть. Ещё б в шифре разобраться… Слушай, а если я отсниму всё это на смартфон, а бумаги мы вернём? Или это совсем плохая идея?
– Плохая, – нахмурился Борька. – Если хоть где-то всплывёт…
– Да где оно всплывёт-то?
– Большой брат следит, – наставительно заметил египтолог. – В наш век технологий даже в сортир уже приватно не сходишь.
Яша с тоской посмотрел на дневники, примиряясь с мыслью, что весь архив отснять всё равно долго и муторно. И в конце концов необязательно же говорить Борьке всё? Если б он каждый раз не фотографировал там, где было запрещёно фотографировать, – он бы не преуспел в своей карьере журналиста.
Так и быть, отснимет не на смартфон, а на свой верный фотоаппарат. И только самое важное. Посмотрит на ноуте и быстренько удалит.
Хотелось не открывать глаза до самого полудня, но Якобу не спалось. Да и снился какой-то бред – чёрные псы обмахивались опахалами из тростника и бегали наперегонки с пчёлами. Какая-то женщина в высоком венце и с луком наперевес, скрытая в тенях, объясняла, почему пчёлы – её священные избранники. Видимо, богиня Нейт пожаловала – Войник бы уже ничему не удивился. Она вроде как раз хорошо стреляла из лука.
Старенький кондиционер справлялся на славу, и даже на миг показалось, что он откроет глаза и окажется в грязной, вонючей, но родной Москве. А дальше фантазия разветвлялась. С одной стороны маячил стол в редакции и физиономия «на лицо ужасного, но доброго внутри» Сан Саныча. С другой – тянуло ароматным кофе из кофеварки, которую когда-то дарила Нил. С третьей – в зеркалах серванта отражалась улыбка бабы Глаши и нестерпимо пахло её фирменными пирожками.
– Блудный витязь на распутье, – проворчал Яшка, нехотя продирая глаза, потом сел и свесил ноги с дивана.
Запоздало он понял, что тапочек нет, перестал ощупывать пол и побрёл на кухню. Ведь всем известно, что из трёх путей настоящий витязь выберет тот, что ведёт к холодильнику.
Свет бил в глаза даже сквозь жалюзи. Якоб открыл дверцу, вытащил вожделенную банку с колой и дёрнул за кольцо. Знакомый щелчок, шипение, и в воздух взвился невесомый лепесток прохлады.
– Ну, джинн, моё первое желание…
Приятный холодок потек по горлу в желудок, а пузырьки газа ударили в нос. Якоб подумал, что вполне мог бы назвать это счастьем, но потом вспомнил свои текущие реалии. Жёсткий диван, раскалённый Каир, сомнительные приключения с культистами и дельцами с чёрного рынка древностей, ожившие мумии… Да, это совсем не та плата, которую хотелось вносить за счастье от унции газировки.
Что-то тронуло его за лодыжку, коснулось босых пальцев ног. Якоб, уже ко многому привычный, опустил взгляд, увидел Лидку. Кошка смотрела чуть укоризненно, как будто хотела сказать, что кое-кому на свете явно приходится хуже, чем ему. А он хотя бы в безопасности. Пока.
– Да-да, красавица, и в Бангладеш люди живут, – вздохнул Войник. – Но у них просто нет выбора. У меня, впрочем, тоже.
Лидка подняла точёную мордочку, чёрную, как ночное небо, насмешливо прищурила раскосые зелёные глаза и, беззвучно мяукнув, побежала в комнату. Не иначе хотела напомнить, что у него ещё поле непаханое… в смысле, архивы нешифрованные всего этого добра.
Спешить было некуда. Утро только началось, а сон как рукой сняло. Можно было б прилечь ещё на полчасика, запланировать следующий день, подумать.
Но, вернувшись, Якоб обнаружил, что его место занято.
– А ты шустрый, когда тебе это выгодно! Вот тебе и Исторический Пласт… Внезапный, как лавина. Может, тебя в Сельчика переименовать?
Текучая складчатая масса песочного цвета вполне могла быть что Пластом, что Селем. Говард Картер деловито угнездился на диване, как будто там и рос. Один глаз утопал в подушке, второй косился на Якоба.
Лидка прыгнула на спинку дивана, грациозно прошла мимо собачьего недоразумения, являя собой контраст формы и содержания, и остановилась на подлокотнике – прямо напротив плоского носа и выпирающих кривых клыков.
Пластик перевёл взгляд с Якоба на Лидку. Войник так и замер. Неужели пёс видел его личный глюк? А, впрочем, почему нет – лаял же он на днях в коридор, на сгустившиеся тени…
Лидка выгнула дугой спину и прижала уши, зашипела. Не сводя с неё глаз, Яша отхлебнул из банки. Он мог поклясться, что слышал это шипение. Бульдог скептически фыркнул в ответ, обдав Лидку брызгами слюны.
