Кольцо Волка - [4]

— Не знаю, — удивилась я. — Вы же вывели нас не туда, откуда мы заходили в лес.

— Хорошо. Если идти по шоссе налево — выйдем к деревне с названием N. Вы такую проезжали? Или тоже не обратили внимание?

Видимо, своим язвительным вопросом он отплатил мне за иронию по поводу стихов.

— Нет, — я покачала головой, — не проезжали.

— Значит, нам направо! — решил он, и двинулся вперед.

— Постойте! — окликнула я. — Может, вам вернуться в ваш дворец? А мы дальше сами как-нибудь! А то — темнеет уже.

— Уже стемнело! — холодно ответил он, не оборачиваясь и продолжая идти. — А чтобы вы добрались КАК-НИБУДЬ мне не нужно.

Через полчаса быстрой ходьбы мы вышли к полю, за которым в роще я оставила машину. Она там и стояла — никем не тронутая. Судя по следам на дороге, шедшей вкруг поля, здесь даже не проезжал никто. Стоило признать, что если бы мы пошли обратно тем же путем, каким дошли до замка, то были бы еще в дороге. И в темноте. Хотя меня это не пугало — к машине мы бы все равно вышли. Но вот Катька могла бы испугаться — теоретически. А практически, она была бы, скорее всего, в восторге от очередного приключения.

— Ну вот, — сказал наш провожатый, опуская рюкзак и втыкая лыжи в снег, — свою миссию я выполнил!

— Mission complete! — перевела Катька и полезла открывать заднюю дверь. — Мам, включи печку и дай мне печенье!

— А ты спасибо сказала человеку! — строго ответила я, — Он нас проводил и помог вещи донести.

— Спасибо! — вежливо кивнула Катька, роясь в моем рюкзаке, — А где мой котенок?

Я задрала голову и загляделась на чернеющую кромку леса. Надо же, словно кто-то занудливо аккуратный тщательно вырезал маникюрными ножничками из черной бумаги неподвижные верхушки деревьев и наклеивал на бледно-шафрановый лист. Не хватало только черных галочек — росчерков быстрых птичьих крыльев. А вот и они…

— Ну, заводите машину, — напомнил мне гризли, — и поезжайте! Вам до Москвы еще ехать и ехать!

— Где мой котенок? — вопрошала Катька, почти целиком окунувшись в рюкзак.

Но я не слышала их голосов. Быстро увеличиваясь, мнимые птицы приближались, чтобы пронестись над черной кромкой леса. Они были хорошо видны на светлеющем небе. Слишком хорошо, чтобы я могла ошибиться. Этот бесшумный полет на широко раскинутых крыльях размахом до двух метров, эта змеиная грация, этот красноватый отблеск глаз. Так могли бы лететь гигантские совы, охотясь на полевок в ночи. Но эти не охотились. Еще нет. До полнолуния оставалась неделя. Они всего лишь разминали крылья, оставив гнездовье где-то позади.

Краем глаза я уловила, как охранник резко оглядывается, пытаясь проследить за моим взглядом — должно быть, в глазах отразилось что-то похожее на ужас — но тени уже канули в темноту леса.

— Что вы там увидели? — поинтересовался он, разглядывая быстро темнеющее небо.

— Ничего! — резко сказала я, и, не обращая внимания на вопли Катенка, закинула ее вместе с рюкзаком в машину. — Еще раз спасибо, Максим. Несмотря ни на что.

Он не успел ничего ответить. Я залезла на место, захлопнула дверь и резко завела машину. С визгом вывернула на дорогу и нажала на газ.

Только на шоссе я немного успокоилась и перестала поддавать газ рывками. Мотор урчал ровно, машина мчалась по дороге, теплый воздух печки обдувал мое разгоряченное лицо. Я посмотрела в зеркало заднего вида — Катенок нашел игрушку и печенье и с удовлетворением выедал крошки из пакета, довольно урча. Мне оставалось только ждать, пока подействует тепло и убаюкивающая тряска машины. Я смотрела на дорогу, отгоняя ночное видение, и заставляла себя думать только о стрелке на спидометре, дальнем свете фар, который переключала каждый раз, как вдали появлялся отсвет встречной машины, и дорожных указателях.

Через полчаса Катька затихла, а еще через минут двадцать я увидела, как она устроилась в обнимку с рюкзаком, удобно положив под голову розового котенка и мою шапку. Глаза ее были закрыты, длинные ресницы подрагивали во сне, на аккуратном личике ярко розовел румянец, вызванный длительной прогулкой на чистом воздухе — она была чудо как хороша, моя девочка!

Я поулыбалась отражению, не забывая поглядывать на дорогу, затем вставила в ухо наушник гарнитуры и нажала на клавиатуре телефона цифру семь. Послышались короткие гудки.

— Код три, — сказала я в паузу между ними.

Что-то щелкнуло, послышался еще один длинный гудок, и в трубке раздался знакомый голос Славки Добровольского.

— Диспетчер слушает. Кира, что у тебя?

— Девяностый километр Киевского шоссе, Славик, — сказала я. — Засекла троих нетопырей. Летели на бреющем полете откуда-то с запада.

— Ты не шутишь? — удивился он. — Троих? Подростки?

— Какие шутки! — невесело усмехнулась я в трубку. — Трое взрослых. Размах крыльев до двух метров. Проверьте территорию — она обитаема, там живет какой-то новый русский. Как бы он и его свита не пострадали! Скоро…

— … полнолуние! — перебил Славка. — Знаю, не учи ученого! Пошлем патрули на весь период. С тобой все в порядке? Как Катенок?

— Спасибо. У нас все нормально. Ты передай сейчас, ладно? Трое взрослых — это много!

— Не волнуйся. Все сделаю. Отбой.

— Отбой.

Я отключилась. Ночная дорога летела под колеса. Повалил снег.