— За Немедию! — поднял свой кубок барон Торский, не упускавший из внимания ничего, что происходило во главе стола.
Те из собравшихся, кто еще был в состоянии услышать и понять предложение Амальрика, вскочили со своих мест, и крики одобрения на время перекрыли даже громкое пение хора. Король незаметным кивком поблагодарил барона за избавление от выслушивания занудных рассуждений Фринауса, которые правителю порядком надоели.
«Пожалуй, — решился наконец Амальрик, — я расскажу юной герцогине об участии Бьергюльфа в гибели ее отца. В любом случае я не проиграю. Девчонка явно не робкого десятка и, похоже, неглупа. Не исключено, что она одолеет герцога, и тогда мы выдадим ее замуж за этого молодого человека. Король даст свое согласие, и она вряд ли станет противиться воле монарха. Ну а если девчонке не повезет и герцог уничтожит ее, тогда он полностью окажется в моих руках, что, конечно, устроит меня меньше, но тоже сойдет. Главное, мое участие внешне будет минимальным, тем более что через два дня я возвращаюсь в Аквилонию».
— Хайделинда, — обратился он к герцогине, которая оживленно смеялась, беседуя с гостем из Пуантена и Иваром, — я на днях покидаю Немедию…
— Прости, барон, — герцогиня прервала беседу и, все еще смеясь, повернулась к Амальрику. — Вот Ивар говорит, что у стариков аквилонцев очень слабые ляжки, поскольку они едят много растительной пищи, а мы с месьором Жемини считаем, что это просто от старости.
— Чего только не говорят в Немедии об аквилонцах, — рассмеялся барон. — Я согласен с Иваром, но говорить подобное при гостях из Пуантена не следует — они могут счесть это бестактностью.
— Брось, барон! — махнул на него рукой пуантенец, который с трудом удерживался на ногах, чуть не лежа подбородком на спинке кресла герцогини. — Мы, люди из Пуантена, не считаем себя аквилонцами. — Он громко икнул и продолжал: — То есть я хотел сказать, что мы — особые аквилонцы, лучшие, поэтому про остальных говори что хочешь, — милостиво разрешил он и сполз на пол, безуспешно пытаясь уцепиться руками за спинку стула.
— Смотри, Ивар, — усмехнулся барон, — главный твой противник не выдержал. Но я, собственно говоря, обратился к вам обоим, желая пригласить завтра к себе на прощальный ужин. Я покидаю Немедию, поскольку обязанности посла, возложенные на меня королем, требуют безотлагательного присутствия в Тарантии. Заодно мы с тобой, Ивар, побеседуем о наших делах, если дама позволит.
— Непременно будем, барон, — с радостью приняла приглашение Хайделинда, оглядывая блестящими глазами и Амальрика, и своего кавалера, и вообще весь этот сверкающий шумный зал, наполненный веселыми и, как ей казалось, симпатичными людьми. И самое главное для нее — это то, что проведенные в монастыре два года почти полностью улетучились из ее памяти, как будто их и не было вовсе. А если и были, то представлялись теперь далеким и смутным сновидением.
Конан, покинув лес, быстро, насколько позволяла ночная тьма, гнал своего коня в сторону Бельверуса.
«Пока эти придурки сообразят, что произошло, — думал он, — мне надо вернуться в город. Высплюсь потом, когда найду колдуна».
Когда банда Хемниуса, лишившись своего главаря и наводчика, к утру вернулась в столицу, их уже ждали, Киммериец, закутанный в плащ по самые глаза, в окружении стайки босоногих оборванных мальчишек, сидел неподалеку от городских ворот.
— Вот они! — поманил он к себе ватагу. — Слушайте внимательно! Бегите за ними и, когда они приедут к себе, внимательно следите за всеми, кто будет к ним приходить. Когда посетители будут уходить, по одному следуйте за каждым. Потом бегом ко мне, покажете мне их дома. Понятно?
— Понятно, — нестройным шепотом ответили малолетние шпионы.
— Каждый получит вот по такой монете, — Варвар показал мальчишкам серебряный аквилонский дублон. — Ну, вперед, сыны порока!
* * *
Эрленд не спал всю ночь. Он пробовал читать, пить вино, ходить по комнате, но никак не мог найти себе места, ожидая, когда же вернется Хайделинда. Наконец, уже под самое утро, он услышал стук копыт и звук подъехавшей повозки. Он сбежал по лестнице вниз. Сонный лакей уже открывал входную дверь. Снаружи послышался смех, обрывки слов, и в прихожую вошли Ивар и Хайделинда. С первого взгляда можно было понять, что девушка слегка навеселе. Она выглядела радостной и возбужденной, а увидев аргосца, замедлила шаги.
— Эрленд! — произнесла она чуть нараспев и махнула в его сторону рукой, — Зря ты не поехал с нами, во дворце было так весело! Король Нимед удостоил меня аудиенции. И музыка, и танцовщицы, и…
— Да ты совершенно… — начал Эрленд, но она перебила его, расхохотавшись:
— Ты хочешь сказать, что я пьяна? Ну и что ж? Какой праздник без бокала-другого, неужели ты не согласишься со мной, Эрленд? Ах! Я, кажется, сейчас упаду… — Она оперлась на руку стоявшего рядом хозяина дома.
Аргосец перевел взгляд на Ивара, по лицу которого можно было определить, что он тоже изрядно нагрузился. Но в отличие от девушки, не привыкшей к вину, он все еще твердо держался на ногах.
— Ты что же… — снова начал Эрленд, обращаясь уже теперь к Ивару, но Хайделинда опять прервала его:
