— Молчи, сучий потрох! — Герцог запустил в него кружкой.
Рыцарь наклонил голову, и сосуд пролетел мимо в сторону вжавшегося в землю варвара, шлепнувшись в двух шагах от него.
«Сейчас этот призрак подойдет сюда, — мелькнуло в голове Конана, — и мне крышка!»
Но герцог, уязвленный словами рыцаря, бросился на того с кулаками. Рыцарь явно был мужчиной не робкого десятка, и драка завязалась нешуточная. Остальные призраки — те, кто еще держался на ногах, — сбились в кучку, подзадоривая дерущихся. Варвар, мысленно поблагодарив богов, подтянулся на руках вперед и отбросил злосчастную кружку обратно, поближе к поляне.
«Собственно, что я здесь делаю? — спросил он себя. — Бежать бы отсюда сломя голову, пока цел!»
Он уже было начал отползать назад, как вдруг поляна осветилась странным призрачным светом. Киммериец поднял голову, но не смог сквозь густые ветви деревьев разглядеть источник мерцающего сияния. Однако то, чего не удалось заметить варвару, хорошо видели призраки, собравшиеся у костра. Как по команде, все стихли, и даже герцог с рыцарем, пнув друг друга по последнему разу, разошлись в стороны.
— Ублюдки! — загремел откуда-то сверху голос, похожий на рев водопада, от которого у киммерийца, человека отнюдь не робкого десятка, по телу побежали мурашки. — Если вы еще раз устроите подобный шум и драку, я больше никогда не дозволю вам подобной встречи. Ходите в своих шкурах и перьях до конца срока и жрите друг друга!
— Пощади, Локис! — взмолились враз протрезвевшие призраки, пав на колени и задрав головы. — Это они, они! — Все дружно указывали пальцами на рыцаря и герцога.
— Чтобы в последний раз! — предупредил исходящий сверху рык, и свет пропал.
Призраки вновь собрались в кружок, но теперь голоса их звучали совсем тихо, и бурное веселье уступило место печальной беседе со вздохами и причитаниями, временами достигавшими ушей варвара. Перед рассветом оборотни приняли свои прежние обличья и тихо, без шума скрылись в чаще. Лишь догорающие угли костра в лучах поднимающегося солнца напоминали киммерийцу, что все происшедшее ночью не привиделось в кошмарном сне. Он поднялся на ноги и только тогда почувствовал, что длительное время пролежал почти неподвижно. Руки и ноги застыли, в ушах все еще стоял леденивший кровь рев, раздававшийся откуда-то сверху.
Когда рассвело окончательно, Конан обошел поляну, где плясали, гомонили и дрались призраки, но никаких следов их ночного присутствия не обнаружил. Только У самого кострища лежало кольцо с печаткой, на которой были вырезаны пять подков. Наверное, выпало у кого-нибудь из дравшихся оборотней: рыцаря или герцога. Варвар обтер перстень о рукав. Золотой! Стоит денег, поэтому брезговать не следует. Памятуя приключившееся с ним лет пятнадцать назад в Туране, он не стал надевать кольцо на палец, а положил его в висевший на поясе кошель. Тогда, вспомнил киммериец, он легкомысленно надел на палец украденный у купца из Акита перстень с вырезанным на нем золотым павлином, а снять его не удавалось никакими силами. Хорошо, помог один маг, а то неизвестно, ходил ли бы он сейчас живым? Веселое тогда было время!
Киммериец присел на пенек, вспоминая свои приключения в Туране. С тех пор прошло немало лет, в его жизни было множество женщин, но он до сих пор не мог забыть свою тогдашнюю подругу Испарану. Какая была женщина! Как она владела мечом, а как метала нож! По меньшей мере два раза ее точные броски спасли киммерийцу жизнь.
Пожалуй, только сейчас, по прошествии стольких лет, Конан мог бы посоревноваться с замбулийкой в этом искусстве. Варвар вздохнул. Столько воды утекло с того времени, неизвестно — жива ли еще пылкая Спарана… Он тогда оставил ее с нынешним властителем Замбулы Джунгир-ханом, совсем еще мальчишкой. Как он таращил глаза на его подругу! Было, кстати, на что посмотреть. Необыкновенная красавица, с удивительно нежной кожей и роскошными черными волосами… а ведь Испарана была гораздо старше его, Конана. Ну а Джунгиру годилась в матери. Или почти годилась, поправил себя варвар и на мгновение, невзирая на прошедшие годы, почувствовал что-то похожее на укол ревности.
Испарана могла бы стать достойной спутницей в скитаниях бродяге, авантюристу и искателю приключений, каким был Конан. Но тогда киммериец решил, что подобная жизнь вряд ли подойдет женщине и гораздо лучше для замбулийки остаться при дворе, где она по праву носила титул Первой соратницы хана, а сам юный правитель без памяти влюблен в нее. Варвар не раз жалел потом о своем решении. Как сложилась в дальнейшем судьба Испараны? Около пяти лет назад киммериец снова побывал в Замбуле. Там по-прежнему правил Джунгир-хан, и варвар опять оказался втянутым в интриги вокруг сатрапа и его возлюбленной Нефертари. Конана поразило, что молодая женщина внешностью чем-то напоминала Испарану. Но никто уже не помнил о гордой красавице, бывшей когда-то фавориткой властителя…
«Хватит! — оборвал киммериец свои воспоминания. — Расчувствовался! Пора в путь!»
Оседлав коня, Конан направился дальше. Оглянувшись назад, он с радостью убедился, что дорога оставалась на месте, а не исчезала, как вчера.
