Кольцо Сатурна - [21]

У окна черный без покрывала осьмиугольный столик, на нем — небрежно брошенные карты и маленькая хрустальная вазочка с зеленой жидкостью. Немного поодаль в двух громадных кадках густые лиственницы вроде ширм. Из-за них ровно и тихо, точно привидение, появилась «она» и молчаливым жестом указала на стул. Я сел.

Протянул руку. Она не приняла, но, быстро прикоснувшись к ней трубочкой раздувателя, нажала гуттаперчевый мячик. Ладонь и пальцы покрылись тонким слоем какого-то порошка. Мне вовсе было не до шуток, однако я понюхал: не персидский ли?[9] Потом неизвестно откуда предо мною появился листок бумаги. Сверху на нем было напечатано: «прижмите сильно ладонь», а внизу: «умывальник здесь, в правом углу». Оставив на бумаге ясный след кисти, я направился в указанное место. Хиромантка же, тем временем, внимательно разглядывала под лупой линии, пятна и черточки моей руки. Спустя минуты полторы медленно подняла голову и черными колючими глазами впилась в лицо.

— Вам 36 лет, — раздались под маской ее первые глухие слова.

Я вздрогнул, не потому, что меня поразило ее почти верное определение (за три месяца мне исполнилось как раз 36 лет), а вздрогнул от ее ровного голоса, так странно и неожиданно вошедшего в чуткую тишину комнаты.

— У вас была жена, — выпустила она из-под маски вторую фразу так же невнятно и глухо.

— У вас пока нет жены, — промолвила хиромантка, скользя глазами по моей фигуре.

— Но вы скоро ее найдете для того, чтобы похоронить, — все так же ровно, без интонаций, говорила хиромантка.

— Да кого «ее»?

— Вашу жену.

— Ну, это вздор. Она давно умерла.

— Не может быть…

И я почувствовал, что начинаю холодеть, мне становится дурно. Но все-таки превозмог себя и полусерьезно, полунасмешливо спросил:

— Сударыня, вы можете вызывать тени умерших?

— Если предо мною есть портрет того лица — могу.

При мне в бумажнике была фотографическая карточка жены и я подал ее хиромантке, нисколько уже не скрывая своего волнения. В возбужденном мозгу зарождались самые невероятные мысли. Я с ужасом смотрел на портрет жены, который гадалка изучала с таким же вниманием, как отпечаток на бумаге моей руки. Мне все время казалось, что вот-вот появится призрак Зои.

— Я могу вызвать тень этой особы.

Я положительно терялся и все более подпадал под ее влияние.

— Смотрите на мою прическу и старайтесь думать о том, о чем вы думали вчера, сегодня и когда шли ко мне.

Глухие ли слова гадальщицы или мои расстроенные нервы создали в воображении образ Зои, а рядом невидимые руки лепили другой, такой неясный, расплывчатый, но как будто знакомый. Меня охватили воспоминания. Я тщетно напрягал остатки воли, чтобы не думать об этой печальной странице моей жизни. И не мог. Сколько минут продолжалось подобное состояние — не знаю. Первым предметом, который я различил, была приближающаяся к моему лицу женская рука. Я вздрогнул, чувствуя на лбу холодное прикосновение. Это была рука моей покойной жены. О, я нисколько не галлюцинировал. Наоборот, мои чувства обострились и ярко жили… Скользя взглядом по этой знакомой руке, перехожу к лицу. Сердце еле-еле бьется. Замирает… Сомнений нет, это она, поднявшийся из гроба, оживший труп… Прищуренные глаза точно всматриваются… ищут кого-то. И, утомленные, бесстрастные, — останавливаются на мне.

Она тихо встала из-за стола… Идет… Протягивает руки, бледные холодные руки и синими губами безжизненно улыбается, и разрывает тишину подземным глухим смехом. Ближе, ближе подвигается ко мне Зоя. Цепкие пальцы ее впиваются в плечи и влажное могильное дыхание уже коснулось моего лица. Я весь во власти ее. Бессилен. Хочу оттолкнуть, закричать и не в состоянии открыть рот, — поднять руку. И глазами, полными ужаса, слежу за движениями ее. Пульсация крови достигает кульминационной точки и унылым гудком отзывается в моих ушах. Кажется, — еще мгновение и я не выдержу этой пытки. Сердце, мозг, нервы — разорвутся на части. А она наклонилась к самому уху и шепчет, и шепчет что-то непонятное, загробное… И хохочет, и шепчет она.

— Уйди!!! — нечеловеческий рев вырвался из моего горла и с невероятной силой я оттолкнул от себя призрак Зои.

С шумом и адским хохотом она упала на край турецкой софы. И тихо, без движения, замерла. Я бросился к ней, смотрю и не верю своим глазам: это не Зоя, а хиромантка.

— Я вас уронил?

— Откуда вы взяли?

— Но ведь я вас толкнул?..

— Напрасно вы так думаете. Я сама отошла, — ответила хиромантка и, поднявшись с софы, возвратилась на прежнее место.

Смущенный и уничтоженный, я покорно последовал за ней.

— Ну что, вы еще сомневаетесь? — обратилась она ко мне все так же ровно и глухо.

Я не знал, что отвечать ей, до того возросло на меня влияние этой загадочной женщины. Я начинал бояться ее, избегал страшных, колючих глаз, рад был бы уйти за тысячи верст, чтобы только не слышать ее голоса, и, точно зачарованный, продолжал неподвижно сидеть.

Подойдя к окну, плотно задернула тяжелые гардины. Полумрак сгустился. Усилилась тишина.

— Вы не бойтесь, — промолвила хиромантка, снимая с лица черную бархатную маску. — На стене вспыхнут сейчас две багрово-ярких точки, но вы можете туда не смотреть… Вот так…