Кольцо призрака - [40]

– Но почему же, почему Андрей никогда не говорил?..

– Обо мне говорить нельзя, – надменно сказал Автандил.

«А-а!.. Засекреченный. Шпион, – с облегчением подумала Анна. – Конечно шпион. Как я сразу не догадалась! Ну да, с такими манерами, как у Андрюши. Международный класс».

Анна опустилась в кресло, ноги ее не держали.

Автандил вдруг лукавым жестом доброго фокусника, с улыбкой, обещающей счастливый секрет, выкинул руку вперед. Анна даже не успела заметить, куда девалась пачка голубых билетов. На раскрытой ладони Автандила оказалась небольшая коробочка, обшитая порыжелым сафьяном. С музыкальным щелчком сама собой откинулась маленькая крышка. Васильковый блеск, обрадовавшись свободе, вздрогнул и засверкал.

«И кольцо такое же. И оправа старинная точь-в-точь. Откуда это у них? Семейное, что ли?» – устав не понимать и удивляться, с тоской подумала Анна.

Уверенным счастливым движением он взял безвольную руку Анны. Она почувствовала на своем лице его вздрагивающее дыхание. И как бы желая закрепить удачу, право на нее, добытое согласие, он не спеша надел кольцо на тот же палец, где переливалось таким же синим блеском кольцо Андрея. От второго кольца палец отяжелел и уже почти не сгибался.

– Взял нарочно. – Голос его обретал хозяйскую уверенность. – Я так и думал, тебе приятно будет. Когда сюда поднимался, я надеялся, да нет, знал, ты согласишься. Кто откажется от такого?

«Поднимался… Вот всегда лифт сломан, а сегодня, как назло, работает. Застрял бы он, а тут и Андрюша пришел», – по краю скользнула мысль.

– Девочка моя, теперь давай без суеты. Значит, так. Будем собираться, я тебе помогу. Хватит одной сумки.

Автандил по-мальчишески проворно вскочил с кресла. Он боролся с улыбкой, грудь распирало широкое дыхание. Он смотрел на нее уже взглядом собственника.

– У тебя синие глаза. Я знал, знал, у меня получится! Давай, одевайся! Где твоя шуба? В передней? Сейчас принесу, как его? – Он запнулся на секунду. – Зверь этот, песец, песец… Машина внизу, – торопил ее Автандил. – Платок надень, девочка. Сапоги. Хотя всего-то до машины. Ветер сегодня, простудишься еще.

Он зацепился об угол ковра, взмахнул руками и рассмеялся ласкающим осторожным смехом. Анна почувствовала прямой укол в сердце. Как давно Андрей не смеялся так. Она забыла этот смех, нарочно забыла. Андрюша, Боже мой! Почему он смеется твоим смехом?

– Никуда я с вами не поеду, – раздельно, медленно, с внезапным отчаянием сказала Анна. – Еще чего!

– Как… не поедешь? – Невесть откуда возникшая мертвящая синева залила его лицо, и только блеснули оскаленные зубы. – Это как? Ты должна, иначе нельзя.

– Это почему нельзя? И вообще я без Андрюши… – безумный страх, сковывавший ее, отступил. Но все, что происходило, оставалось для нее чудовищным, диким бредом.

– Нет, ты поедешь. Мне… понравилось. Я… я тут хочу. Что ты со мной делаешь? – Голос его сузился до свиста, шипения, он вырвался из горла с металлическим скрежетом. – А это что? Летит! – вдруг хрипло задохнулся он. Его палец провел кривую дугу, провожая какое-то движение, разбудившее воздух.

– Где? – Анна увидела вяло летящую муху. Она звонко и бестолково ударилась о стекло. – Это же муха. Проснулась.

– Муха?! – Он не спускал с мухи обезумевшего взгляда. – А почему она проснулась?

– Тепло в комнате, вот и проснулась.

– Не предупреждали. Там такое не крутили! – Серная пена вздувалась и беззвучно лопалась на его губах. Автандил все больше запрокидывался назад, будто внутри он был полым, надутым чем-то легким. Глаза его погасли. Теперь это было уже гладкое стекло, лишенное взгляда и жизни.

– Испортила меня, – скрипнул Автандил, задыхаясь. – Проклятая!

Даже не оттолкнувшись от пола, потому что это был уже не прыжок, а полет, он, подхваченный какой-то разрушительной силой, повис в темном проеме дверей. Анна увидела, что весь он расползается и кое-где в нем уже образовались просветы и провалы. Распускался рядами свитер, но то же происходило и с его лицом, исчезли лоб, щека, подбородок, как если бы кто-то потянул за нитку это живое вязание.

Анне даже померещились две проворные черные лапки. С немыслимой быстротой они ловко сматывали цветные нитки, вены, жилы в толстый клубок. В появившихся пустотах уже можно было разглядеть еле освещенную переднюю. Это длилось одно мгновение. Автандил исчез, и только позади, в глубине, неясно белела висящая на вешалке шуба Анны.

– Как есть Аленушка над прудом. И в приятном одиночестве! – В дверях стоял Лапоть. В голосе его слышались обычные в последнее время ленца и издевка.

– Эдик, Эдик, – Анна невольно потянулась к нему. Пусть Лапоть, пусть кто угодно, только бы не оставаться одной с этим страшным непонятным человеком.

Лапоть пристально взглянул на нее.

– Он там, – быстро, но шепотом проговорила Анна, указывая на переднюю.

– Кто? – Лапоть оглянулся. – Вы о ком, Анечка, не пойму?

– Автандил.

– Ав-тан-дил? – протянул Лапоть, недоуменно поднимая брови. Собственно, и бровей-то не было, так, какие-то редкие, торчащие в стороны пучки прошлогодней травы.

– Ну да, Андрюшин брат, двоюродный, – торопливо попробовала объяснить Анна, не сводя вздрагивающего взгляда с двери. – Чушь какая-то. Но так похож, вылитый, не отличишь, с ума сойти. И еще… все предлагал с ним куда-то…