Кольцо княгини Амондиран - [3]

— Она вроде как собиралась молиться о наследнике. Я предложил ее сопровождать. Это ведь и ко мне имеет отношение! А она… В общем, предложила съездить туда самостоятельно и в другое время. Сказала, чтобы мы не поссорились. Я, если честно, тоже об этом подумал. Ведь стоит нам провести вместе больше получаса, как тут же скандал на ровном месте! Я прямо не понимаю, как ей так удается?!

Дамиан фыркнул: он прекрасно знал все уловки Азильды, с помощью которых любую нейтральную беседу она умела превратить в ссору с криками и битьем посуды. Но сейчас не время объяснять это Ромуальду. Пусть дальше рассказывает.

— Ну так вот. Она уехала, я занялся делами. Дописал тот пейзаж, с башней и коровами, помузицировал: размял пальцы, кстати сочинил песенку о поездках к святыням. Комическую. Если хочешь, тебе спою.

— Не надо. Это потом. Дальше, дальше…

Князь надул свои красивые, вырезанные в форме эльфийского лука губы:

— Ну, если тебе неинтересна моя песенка…

— Мне очень интересно, но это не ко времени. Сейчас ночь. Завтра споешь. А пока расскажи про Азильду. Когда и как ты узнал, что она сбежала?

— Погоди. Значит, обедал я без нее прямо в мастерской. Ужинал… Ужинал в столовой опять же один. Почему тебя не было?

Дамиан вздохнул:

— В деревне Комарики паводком смыло мост, пришлось тащиться в объезд… Я опоздал к ужину часа на два.

Не рассказывать же князю, что он засел в харчевне этих самых Комариков и просидел там битых три часа, чтобы не встречаться за столом с госпожой княгиней. Откуда ему знать, что она в отъезде?

Ромуальд согласно кивнул. Он ценил своего советника, который десять лет назад пришел сюда и снял с него заботу об управлении княжеством, которая очень тяготила молодого князя. Он не был для этого создан. Будь у него братья, он отрекся бы от престола и посадил на него любимого родственника, а сам уехал бы из этой дыры в прекрасную Элидиану и занимался бы там искусством. Но единственному сыну своих родителей некому было передать власть.

Какое счастье, что нашелся Дамиан: умный, толковый, а главное честный. Без него княжество уже давно слопали бы соседи, а Ромуальд пошел бы по миру. В принципе можно было присоединить Амондиран к Империи, на что ему регулярно намекал имперский посол граф Даригон, но у Ромуальда, кроме любви к искусству, было еще и обостренное чувство чести. Оно не позволяло так нагло пренебречь наследием предков.

До сих пор его правая рука, советник Дамиан Оран ле Сиртажель, поддерживал его и помогал сохранить суверенитет..

Сейчас он должен будет сказать верному Дамиану кое‑что такое, что расстроит его друга. Поэтому он мямлил и тянул.

— Понятно, ты застрял в этих, как их, Комариках… Ну и нелепое название! А я ужинал в одиночестве. Азильда не вернулась их храма. Я и не удивился особо: дорога дальняя. Она могла заночевать в храмовой гостинице или проехать еще несколько лиг и устроиться в нашей резиденции при ратуше в Нидоре.

Разумно, Дамиан и сам так же подумал.

— А потом я пошел спать. Лег не сразу. Сначала читал за столом, потом мне кое‑что пришло в голову и я пошел в мастерскую… Взял лютню… В общем, в спальню я вернулся меньше часа назад. Еще ванну принял… Потом лег и чувствую: что‑то шуршит. Бумажка какая‑то. Я ее достал, прочитал… И побежал сразу к тебе. Боялся, что ты спишь, не хотел будить, но когда увидел свет из‑под двери…

Эх, надо было раньше его гасить да спать ложиться! Азильда убежала, с этим теперь ничего не сделаешь, но этот разговор мог подождать до утра. Какая теперь разница! Надо под любым предлогом отвести Ромуальда в спальню и уложить. Пусть поспит и придет в себя. Кстати, предлог есть и преотличный!

Дамиан похлопал друга по плечу, успокаивая:

— Не переживай так сильно! Все образуется. Утро вечера мудренее. Сейчас пойдем, я тебя в спальню провожу. Заодно гляну на записку Азильды. Может, ты что‑то не так понял.

— По — твоему я совсем дурак? — обиделся Ромуальд.

— Причем тут это? Ты просто в расстроенных чувствах, а в таком состоянии все воспринимается не так, как нужно. Все видится в черном свете.

Говоря это, он осторожно увлек друга в коридор и повел в сторону его покоев.

— Поспишь, отдохнешь, а завтра будем думать, что делать. Думаю, несчастье не так велико, как тебе кажется…

Этого говорить не стоило. Князь вдруг вырвался из его рук, повернулся к нему лицом и чуть ли не впервые в жизни заорал, не выбирая выражений:

— Ты что, дурак или издеваешься?! Ты ничего не понял?! Да срать я хотел на Азильду! Сбежала — туда ей и дорога! Эта сучка такое вытворила! Такое! Уперла с собой все женские княжеские регалии! Это конец! Понимаешь? Конец! Мне теперь ни жениться, ни наследника завести!

Дамиан так и сел. Это действительно была катастрофа.

* * *

Уговорить князя лечь поспать хоть с трудом, но все же удалось. Дамиан грешным делом подлили тому в вино несколько капель снотворного и затолкал сразу поплывшего Ромуальда под одеяло. Он же забрал с собой послание Азильды. Прочитать его собирался только утром: нечего себе здоровый сон портить.

Проснулся ближе к полудню, выяснил, что князь еще не вставал, и занялся делом. На этот раз отчетам хозяйств, счетам и накладным пришлось подождать. Появилась более насущная задача: как вытащить Ромуальда из той задницы, в которую его отправила жена.