Кольцо и крест - [10]

— Я скажу несколько слов! - голос знаменитого поэта и литератора оказался необыкновенно высоким и будто писклявым, - Я знаю, все вы ждете этого! Мне тут вчера написали, что я не люблю женщин! Так вот, это неправда! Я женщин очень люблю. То, что я пишу - я пишу как раз именно из любви к ним. Женщина - это существо духовно слабое! Она может надеть бикр с броней четырех уровней…

(Ильгет поморщилась от такого выражения), - Может стать мастером рэстана, но духовно она все равно останется слабой и вторичной по отношению к мужчине. Пока наша цивилизация не осознает это, мы так и останемся пресловутой военно-космической базой человечества, мы так и не продвинемся дальше. Когда я говорю, что нас губит бабство, я не хочу ничего плохого сказать о женщинах. Бабство - это всего лишь состояние, когда женские вторичные, неустойчивые взгляды, все это женское цепляние за фантастические идеи долга и обязанности - выдвигается на первый план, и мужчины вынуждены подчиняться этим женским идеям. Между тем идеи вообще могут возникнуть у женщины лишь тогда, когда рядом с ней нет правильного мужчины, и они, по сути, заменяют ей мужчину, она судорожно цепляется за какие-то слышанные ею фразы, и думает, что мыслит самостоятельно. Мы же позволили этим вторичным идеям, этим цепляниям овладеть всей нашей цивилизацией…

Ильгет чуть нахмурилась, выпрямилась. Однако, куда смотрит СИ? Есть ли здесь ее представители? Наверняка есть. Но впрочем, ведь здесь не Ярна. На Ярне Ильгет немедленно приняла бы меры к тому, чтобы этот вещатель перестал нести подобную чушь. Конечно, по возможности надо было бы обойтись без крайних мер, вроде ареста или ликвидации, но нельзя допустить, чтобы люди слушали такое. Однако на Квирине СИ работает иначе, здесь ничего не запрещено, все можно говорить… слава Богу, формируются противопотоки. Хотя если посмотреть, как восторженно здесь принимают этого поборника мужественности, то кажется, что СИ работает очень плохо.

Поляна радостно шумела. Какая-то женщина с соседнего столика, в одеянии из ниспадающих серебристых нитей, встала и, потрясая воздетыми руками, тонко кричала.

— Леопард! Леопард, браво!

Литератор снисходительно улыбнулся, поднял руку, успокаивая народ.

— Он же чушь несет, - не выдержала Ильгет. Посмотрела на соседей по столику. Ритэйл и его подруга мило улыбались, по-видимому, они и не следили за выступлениями, разговаривая о чем-то своем. Магда похлопала Ильгет по руке.

— Ну что-то в этом есть, однако… не то, чтобы я была с ним согласна. Однако, мысли свежие!

— Да что уж в них свежего, - начала было Ильгет, но тут же замолчала. Она чувствовала себя крайне глупо. Наверное, просто не надо ни к чему относиться серьезно. Кроме, разве что, дегустации вин. Все остальное - пошлость. Да. Ильгет ощутила себя необыкновенно пошлым человеком, лишенным вкуса.

— Я прочту вам мое последнее стихотворение! Наставление молодой супруге, - сообщил Леопард. Читал он неплохо, без декламационных изысков.

Держи супруга своего в узде, будь с ним суха и холодна в постели и, чтоб на ветер деньги не летели, пожестче ограничивай в еде; пускай сидит на хлебе и воде и не выходит из дому без цели - муж должен быть при деле и при теле, а не болтаться неизвестно где.

Водя его на привязи короткой, заставь проститься с куревом и водкой - ни табака ему, ни кабака!

А если он зачахнет от неволи, поплакав о несчастной вдовьей доле, ищи себе другого дурака.*

*Владимир Резниченко

Рядом с основной рамкой в воздухе вспыхнула другая, небольшая, и миловидная блондинка произнесла, глядя на Ильгет.

— Ильгет Кендо? Вы будете выступать через одного человека. Прошу подойти к эстраде.

— Хорошо, - ответила Ильгет, думая про себя "О, Господи!" Рамка погасла. Ильгет повернулась к Магде.

— Слушай, а отказаться можно? Я не хочу уже что-то…

— Ну Ильгет, перестань! Ты же прекрасно пишешь, у тебя такой талант!

— Но не к стихам же…

— И стихи у тебя замечательные! Нет, нет, я хочу тебя тоже послушать…

Ильгет опустила глаза. В конце концов, пусть здесь и что-нибудь другое прозвучит, в другом стиле. Правда, вряд ли это кого-то заинтересует, но пусть.

— Ладно, я пойду. Шера, за мной, - она стала пробираться к сцене.

— Сядьте вон туда, - блондинка властно указала ей на столик у самой эстрады. Там, у столика, сидел уже какой-то парень, темноволосый, одетый, как и она сама, банально - скета и штаны. Шера понюхала его издали и легла на траву.

— Ара, - сказал он Ильгет, и у той вдруг отлегло от души. Парень был помоложе ее, но очень весь свойский, простой. В самом деле, чего она так напрягается?

— Выпить? - сосед протянул бутылку.

— Нет-нет, - отказалась Ильгет, - видите ли, я беременна.

— А-а… тогда чего-нибудь безалкогольного?

— Это можно.

Ильгет скосила глаза - из-под короткого рукава скеты бугрились мышцы.

— Вы летаете? - спросила она. Почему-то и спрашивать было вовсе не страшно. И не пошло. У Ритэйла она не решилась бы спросить о профессии.

— Да, - сказал парень, - я ско. Меня зовут Мариэл Нэррин.

— Нэррин! Подождите, так я вас читала… рассказы. Они мне ужасно понравились!

— Я во второй десятке, - довольно улыбнулся ско. Потом посмотрел на Ильгет.