Колченогая динго - [2]

Бежала она чуть прихрамывая, припадая на переднюю лапу. Прихрамывала она вовсе не от боли, которой давно не испытывала, и не оттого, что лапа была попорчена. Казалось, будто хромоту свою она выработала сознательно, будто именно в этой побежке крылась ее сила и неутомимость.

Она промышляла в одиночку. Иногда какой-нибудь кобель, пересекающий долину, заслышав ее вой, останавливался как вкопанный, долго нюхал воздух, подняв кверху морду, а затем поворачивался и устремлялся за ней по лесистым отрогам вверх на голую вершину, в ее царство.

Но приставшие к ней псы обычно не обладали ни ее смекалкой, ни ее хитростью и либо угождали в капкан, либо погибали от голода во время снежных заносов.

На горных плато, там, где кончались леса, весной вырастали обильные луговые травы, и овцеводы гнали туда свои стада и оставляли на все лето на арендованных у правительства пастбищах - "Снежные Делянки", так именовались на картах эти луга.

Лишь только первый всадник появлялся на вершине горы, Колченогая Динго убегала куда-нибудь в укромное место, где ее было не достать. Оттуда она делала свои набеги.

В марте, в начале зимы, овцеводы обычно забирают свои стада и гонят их вниз на вечнозеленые пастбища, неподалеку от ферм, куда дикие собаки не смеют соваться.

Зимой на высокогорных пастбищах не остается ни одной овцы, огромные снежные заносы и сугробы покрывают луга, и диким собакам приходится туго. Но Колченогая Динго всегда находила, чем поддержать свои силы. Говорили, будто в ветреные ночи, зная, что наутро следы ее будут заметены, она разрывает свалки возле туристских привалов и дач. Кое-кто из охотников, задерживавшихся в горах до первого снега, высказывали подозрение, что она питается овцами, отбившимися от стада во время перегона. Таких отставших овец нередко заносит снегом и их-то и унюхивала Колченогая Динго, труся по твердому белому насту. Почуяв теплое овечье дыхание, она начинала проворно разрывать снег, пока не добиралась до перепуганных насмерть, сбившихся в кучу овечек. Тогда она принималась рвать живое горячее мясо. Летом она являлась через две ночи на третью, выбирая ненастную погоду, когда ветер заглушал отчаянное блеянье, а ее собственное учащенное дыхание терялось среди массы других звуков. Говорили, что как-то раз в бурную ночь, когда ревел ветер и тучи то и дело закрывали полную луну, она загрызла на одном пастбище пятьдесят овец. А на Делянке Томсона она разбойничала целую неделю, пока он не вернулся.

Ее повадки знали все овцеводы. Ее выдавал метод убийства, как выдают отпечатки пальцев преступника. Еще задолго до того, как она получила свое прозвище "Колченогая Динго", рассказы об овцах с перегрызанным горлом, рядами лежащих на Снежных Делянках, ходили по всей округе. Дикая собака сначала долго бежала рядом с обезумевшей от страха жертвой и, дождавшись, чтобы та споткнулась, молниеносно кидалась на нее. Вонзив "клыки в горло, она делала резкое движение головой назад, ломая шейные позвонки злосчастной овце.

Еще живых овец овцеводы сволакивали в одно место и пересчитывали. Многих так и не находили. Их искалеченные туши валялись в глубоких горных ущельях, в расщелинах между скалами, где обрывалась их жизнь при последней отчаянной попытке спастись бегством.

Обозленные овцеводы подсчитывали потери и скверно ругались. Собираясь за стойкой бара в придорожных трактирах, вытирая с усов пивную пену, они строили кровожадные планы мести.

- Попадет она мне в руки, я ей покажу...

- Если она заберется в мое стадо, я за ней буду гнаться до самого Мэррея.

Из-за Колченогой Динго они теряли деньги и потому ненавидели ее. С каждой новой кровавой вылазкой, с каждой новой задранной овцой в воображении владельцев рисовался> все более свирепый зверь, мстительный и жестокий, по какой-то ему одному ведомой причине избравший их объектом своей ненависти.

Нападения более скромных динго приписывали ей, даже когда они совершались в местах, на расстоянии двадцати миль друг от друга.

- В среду она задрала несколько овец в Ущелье Гроггина.

- В среду она побывала на Большой Трясине. Она была в ответе за всех задранных овец; она была в ответе за разбойничьи похождения всех диких собак!

Ей лишь бы убивать, говорили про нее фермеры. Кровожадная тварь, осатаневшая от крови... С рычанием врезалась она в стадо, вонзала клыки в горло своей жертве, отпрыгивала с быстротой молнии и опять кидалась в самую гущу за новой жертвой. Грозное рычание, удар клыков, перегрызанное горло... Воображению фермеров она рисовалась вся обрызганная кровью, с окровавленной оскаленной мордой. Так по крайней мере описывали они собаку один другому, опершись о стойку бара, на привалах, у домашнего очага. По их мнению, стремление задрать как можно больше овец в стаде свидетельствовало о том, что для этой твари главное - убивать.

Прежде чем в Австралии появились овцы, динго питалась главным образом кенгуру. Кенгуру легко спасались бегством от преследующих собак. Опасность грозила только кенгуру, мирно пасшимся стайкой возле деревьев или поблизости от скал, прячась за которыми динго могли незаметно подкрасться к ним. Собака выпрыгивала из укрытия и, оскалив зубы, бросалась на кенгуру, не дав им опомниться. Два или три кенгуру обязательно оставались на месте, пока остальные улепетывали скачками.