Кольцевая дорога - [14]

— У Долгановского и узнал бы, — отмахнулся Игорь.

— Не дери нос!

— В любой профессии можно стать профессором, забыл? — отшутился Игорь.

Антон ничего не ответил, повернулся к окну. Игорь же задумался: с какой стати Долгановский выделил именно его, Игоря Божкова?..

Выйдя из автобуса, они, к изумлению, не увидели никакого поселка. Широко и плавно текла впереди река. Медлительно и с ленцой катила мутноватую воду. Дорога срезанно обрывалась у самого речного плеса. Вода как бы нарочно только-только размыла берег и помешала пэтэушникам ехать дальше. К берегу подходил паром с двумя грузовыми машинами и лошадьми. От одного берега к другому над водой свисал металлический, толщиной в руку, канат.

— Ребята! — закричал в восторге Игорь. — Да это самый настоящий паром!

Пэтэушникам не терпелось погрузиться на столь редкий для теперешнего времени транспорт.

Паром осторожно и нехотя подходил к берегу. Канат натягивался, поскрипывал. Плыл паром без малейших покачиваний, как тяжелый утюг. Вот он уже и рядом, прямо у берега. Перекинут трап, и по нему съезжают на берег машины, телеги, ступают люди, освобождая место для галдящих парней.

Ринулись скопом, норовя расположиться у перил, чтобы видеть плавную речную стремнину. Паромщики, опасаясь крена, собрали ребят на середине помоста. Натужно заскрипел трос, качнулся берег: отчалили, поплыли!..

Нежится в серебристых далях река, колышет ветер зелень хлебных холмов, вспениваясь, струится вдоль дощатых бортов вода.

Что-то сулит летняя пэтэушная жизнь?..

На берегу группа садится в автобус. Сквозь открытые окна автобуса ветер лохматит волосы, в придорожной траве вспархивают, пугаясь машины, птицы. Жадно вбирают глаза все встречное. На мгновение вглядываются они испуганно и пытливо в незнакомый справа сосновый холм. С тихим, самому себе загадочным ощущением затаенно смотрят ребята на это приречное у песчаной дороги кладбище. Кто знает, не лежит ли под его холмами и чей-то родственник…

Поселили ребят в старой школе, с расставленными железными койками без матрацев. Набить матрацы и разложить предстояло самим приезжим. Располагались, кому где хотелось. Самое удобное у окна место выбрал себе Павлихин. Тягаться и спорить с ним никому не хотелось. За окнами, сверкая плесами, текла, манила река. Быстро разложив вещи, Игорь отправился смотреть поселок.

Рядом со школой он внезапно набрел на громадный карьер. Со дна его тросами поднимались вверх вагонетки, заполненные известняком. Его жгли в печах с высокой трубой. За карьером тянулись по взгорью улицы, виднелось на возвышении единственное в поселке деревянное двухэтажное здание новой школы. Той самой, ради которой и ехали. Леса не убирали: ждали, когда пэтэушники оштукатурят школу.

Приближался ужин, и Щербаков собрал группу на инструктаж.

— Кормить будут в поселковой столовой, — объявил он. — Первый день, что есть. Дальше — все будет как надо. Опаздывать не советую. Закрывают столовую в семь тридцать. Ясно?

— Ясно!

— Тогда на ужин.

9

Небольшая уютная столовая пришлась каждому по душе. Пожилая повариха по-матерински заботилась о мальцах. Сама из Сибири, она приткнулась в молодости в этом поселке и осела в нем на многие годы. В каникулы приехала к ней племянница и сразу оказалась в центре внимания пэтэушников. Поварихе это нравилось, и она старалась кормить ребят получше.

Школу внутри пока не трогали: хватало работы снаружи. С утра и до сумерек во дворе шла суета: песок, алебастр, известь, носилки, растворные ящики — все разыскивалось и расхватывалось. От того, как будет организована работа, зависели каждодневные нормы. Сделать же больше хотелось каждому. И был в этом резон.

За школу обещали выплатить по настоящим строительным расценкам. И в училище понимали, что ехать начинать после практики лучше и легче в приобретенной после выпуска одежде. На диво проворно мелькали в руках мастерки: кельма, сокол, терка. Терка длинная и терка короткая. На сокол, дощатый поднос с ручкой, набирали раствор и затем кельмой бросали на дранку. Длинной теркой заглаживали, а маленькой шлифовали, делали доводку. В карманах спецовок носили гвозди и молотки. По углам раскладывали принесенные кули дранки.

Внутри школы было сумеречно, стоял запах раствора. Когда штукатурили потолок, раствор, случалось, попадал в глаза. С воем скатывался бедолага с подмостей и, спотыкаясь, несся под кран с водой промыть глаза. Но со временем незадачливых штукатуров становилось меньше: наживались сноровка и навык. Работали так быстро, что во дворе школы, случалось, не успевали готовить раствор. Тогда ребята садились на подмости, смотрели в оконный проем или случайный просвет в стене и запевали.

Не за горами был выпуск. Еще немного времени, и ты — штукатур, и не простой штукатур, а штукатур-фасадчик, отделочник, специалист широкого профиля. По совести говоря, оно почти то же, что и штукатур, однако слово отделочник придавало профессии дополнительную весомость, непонятную другим значимость и загадочность.

Секрет заключался в том, что вырезанными деревянными шаблонами лепились в верхних углах между стенами и потолком узорчатые закругления. Шаблон тянули по специально набитым рейкам, предварительно забросав угол раствором. На первый взгляд — дело простое. Но сотворить без изъяна красивый узорчатый фасад мог не каждый. На словах премудрость вроде бы и не сложная, однако без мастера и его помощи не обойтись. Плохой фасад и карниз могли испортить вид всего дома. Но не зря же мальчишки жили в этом городе, учились в ПТУ, где главенствовали порядок и дисциплина!