Коктейль номер 7 - [21]

-Я убью тебя быстро, верный и храбрый рыцарь. Мучаться не будешь! Раз и все - привет небо! Гы!

И голос как рев горного быка во время сезонной случки. Я внимательно посмотрел на противника, пытаясь разглядеть в темноте за забралом его глаза, разглядел, опять визоры рулят, увиденное не понравилось. В его глазах плескались лавовым жаром сладостное предвкушение битвы, абсолютная уверенность в своем превосходстве и презрение к людишкам с заточенными иголками в руках. Недовольно дернув плечом и смахнув с бровей и мокрых, удивительно быстро отросших волос капли влаги, произнес:

-Знаешь что, гад ты мохнатый, мне совсем не хочется умирать в такую поганую погоду. Лучше, я тебя убью.

Полукровка оглушающе захохотал и тут же заткнулся, потому что я начал стрелять. С двух рук. В полукровку в упор и в воинов за ним. Затем бросил жеребца на стену щитов и поднял перед ней его на дыбы. Оттолкнувшись от седла, метнул тело тараном за спины дружинников. Жалко коняшку, но собственную шкуру жаль мне больше. Угадал с поступком, слыша предсмертное ржание жеребца гибнущего на жалах копий и срубая голову одного из магов в темной хламиде. Второго не достал, с нереально быстрыми 'алыми' сцепился. Примы, наверное. Секунд семь потратил на них, еще полминуты на 'дублей'. Разбежались, туши неповоротливые, в разные стороны, ловить пришлось по одному. Отскочив назад, к дороге, врубился в сбившуюся во что-то типа каре пятерку дружинников. Никого из них не убивал, лишь калечил - руки, ноги, укол в лицо. Завязну с ними, темп потеряю, а мне двигаться надо, потому что слышу за спиной плохое. Хрипы слышу, лязганье сталкивающейся стали, испуганные крики, вопли. И булькающее шипение лазерганов.

Недооценил я противника, очень недооценил. Рассчитывал, что все на меня отвлекутся и виконт со своими 'бетами' и 'алыми' противнику в спину ударит, но не вышло. Плюнули на меня. 'Дублями', 'алым' и половиной дружины задержать решили. Правильно, я не основная цель. А полукровка после выстрела в упор, прямо в лицо, выжил. Шатался, двигался тяжело, пятнал раскисшую землю крупными каплями ярко-алой крови, но все-таки пробивался сквозь быстро редеющий строй наших дружинников к виконту, что едва сдерживал натиск зашедших со спины чужих 'алых'. Выстрелы лазерганов наших 'бет' полукровке не повредили, так, чуть замедлили. Целеустремленный мохнатый, упорный и защитные артефакты носит.

Быстро перезарядился, прицелился. Первая пуля ударила его промеж лопаток, вторую вбил ему в поясницу. Вмялся в плоть металл, плеснуло гейзером красная взвесь в свинцовое, хмурое небо. Но полукровка нашел в себе силы повернуться ко мне, оседая пустым мешком и опираясь на колено и рукоять провалившейся в грязь секиры. Не знаю, видел ли он меня тем размозженным пулей и сожжённым лазерганами куском мяса, в который превратилось его лицо, но я распознал по движению окровавленных, разорванных в клочья губ еле выговоренную им просьбу: 'Добей'.

Добил и заскрипел зубами от бессилия. Я не успевал. Второй маг, эта глиста в сырой, облепившей худые ноги хламиде, стоял за спиной виконта и тянул к нему руки. А с рук его к виконту полз алчными клубами зеленый туман. Пузырящийся, плотный, словно обретающий с каждым мгновением густоту и насыщенность выброс кислоты из лопнувшей цистерны. Видел я в видеороликах в Гнезде подобное, видел и понимал - виконту конец. Полный и окончательный. Ни имплантаты, ни защитные амулеты не спасут его от 'Последнего выдоха'. Заклинание сложное, контактное, недолговечное и разовое, но ничем и никем не остановимое. Потому что посмертное. Только гибнущий, умирающий маг его использует, своеобразный от него привет с того света.

Туман достиг виконта, заполз под доспех, вырвался тонкими язычками кислотного пламени из-под нагрудника, плеснулся ядовитыми каплями по сторонам. Оставшиеся в живых двое 'алых' противника отскочили в сторону, напуганные хищными клочьями. Наши же 'алые' с перерубленными ногами, ломаными куклами валялись среди тел дружинников, и отползти не успевали. Виконт по-звериному завыл, подломился в коленях и рухнул лицом вниз, плотно прижав ладони к лицу. Упал и маг. В спине хламидника торчал чей-то клинок, мерно покачивая грязной рукоятью. Живучая тварь, метров двадцать с железом в спине прошел.

Я сплюнул с кровью - когда только успел губы разбить или мне разбили? - и зашагал к месту затихающего побоища, распавшегося на одиночные схватки. По дороге добивал или убивал тех, кто вставал на моем пути. Не разбирался. Раненных начальника охраны виконта и одного выжившего из пятерки воинов на конях, убил щадяще, 'сестрами' в глазницы. Не финтил, просто прошел между ними, одновременно выбросив руки с зажатыми в кистях кинжалами в стороны. Взгляды у них почему-то испуганными были при моем приближении, а мужики ведь битые-тертые, смерть не раз видели и сам ее многим дарили.

Грязь хлюпающими комьями отваливалась с сапог, вновь налипала, мешая идти, все выше и выше поднимаясь по голенищам буро-коричневой коркой. Отмывать эту кроваво-коричневую дрянь я буду долго.

Шел я и скорбел, как персонаж в одном старом черно-белом фильме - не взглянуть мне уже в глаза виконта, не произнести пару высокопарных фраз, типа: 'Не стоило тебе, глупый льер, делать из меня раба!'. Или вот так: 'За содеянное тобой, негодяй, кара неизбежна! Му-ха-ха!'. М-да, стресс и суровый пафос взболтать, сверху добавить нервное словоизвержение, ни в коем случае не смешивать. Подавать горячим в охлажденном стакане.