Коко Шанель - [50]
Но это не мешало ему быть всезнайкой. Он превосходно разбирался и в каталоге картин Больтраффио, и в путях странствий Антонелло ди Мессины, и в житиях святых, к которым Дюрер исполнил гравюры в возрасте четырнадцати лет, и в том, какой лак употреблял Аннибале Каррачи… Мог часами рассуждать на тему использования маренового лака Якопо Тинторетто.
Конечно, в путешествии он не дурак был покутить. Заказывал редкие вина и изысканные закуски, отчего столы становились похожими на полотна Веронезе. Габриель была не в силах заставить его остановиться.
– Так ведь обед закажываю я, мадемуашель, – шепелявил он.
– Не заказывайте больше ничего! Я есть не буду! – отвечала Габриель, у которой аппетит был меньше, чем у канарейки.
– Хотите вы ешьте, не хотите, но я жакажу еще три порции сабайона с мараскином,[36] мадемуашель! – заявлял он.
Не обращая внимания на то, как устали его попутчицы по пути в Рим под августовским солнцем, он тащил их в Колизей, который непременно нужно было осмотреть при свете луны, и рассказывал им захватывающие истории о его архитектуре и о том, какие сногсшибательные празднества можно было бы устраивать в этих руинах.
– А вот тут, мадемуашель, можно подвесить несколько штук привязанных аэроштатов, и все – из чистого жолота, так сказать, нечто легкое, воздушное, в противопоштавлении штрогости архитектуры… Архитектура знаете что такое? Это шкелет городов! Шкелет – он весь тут, перед вами, мадемуашель: лицо без костей держаться не будет. Зато из вас, мадемуашель, выйдет очень красивая покойница!..
Но была тема, которой Коко предпочитала не касаться в разговорах с господином Сертом, – это была его живопись. Пресыщенность золотом и серебром, надутые мускулы и сумасшедшие гримасы его персонажей приводили ее в смущение, и все слова похвалы застревали у нее в глотке.
– Я чувствую, что у тебя от этого нос воротит, только постарайся, чтобы он этого не заметил, – прошептала ей на ухо Мися.
Однажды Габриель решила помолиться св. Антонию Падуанскому, чтобы тот осушил ей слезы… И вот она в церкви, перед статуей святого. Но – предоставим слово ей самой: «Передо мной на коленях стоял человек, уперши лоб в каменную плиту. Его неподвижная, исполненная боли фигура была столь грустна и прекрасна, а упершийся в пол изнуренный лоб говорил о такой усталости, что со мною случилось чудо. „Тряпка я, обыкновенная тряпка, и больше никто! – говорила я сама себе. – Как я смею сравнивать мое горе забытого всеми дитяти с отчаянием этого человека, ведь моя жизнь толькотолько начинается!“ И тут же мои жилы исполнились новой энергии. Я обрела мужество и решила: буду жить!»
Она решила начать новую жизнь сразу, как вернулась в Париж. В первую очередь она решила больше не показывать свои печали, чтобы по ее лицу нельзя было догадаться о них. Так по крайней мере никто не будет выказывать ненужной жалости, которая причиняла ей только боль. Может быть, так начавшееся ее исцеление со временем даст эффект…
В Венеции она присутствовала, сама не вставляя ни слова, при многочисленных разговорах своей польской подруги с Сергеем Дягилевым. Сергей хотел любой ценой по возвращении в Париж поставить новую версию «Весны священной» (восходящей еще к 1913 году) в редакции Леонида Мясина. Но это требовало столь больших расходов, что постановка могла вообще не увидеть свет. Дягилев и Мися почти каждый день обсуждали различные пути поиска необходимых сумм… К кому обратиться? К княгине де Полиньяк, урожденной Зингер (из тех самых фабрикантов швейных машин), или к Мод Кунар, семья которой владеет пароходами? Нет, решение никак не приходило на ум…
Возвратившись в Париж, Габриель – щуплая брюнетка, на которую Дягилев ни разу не обратил особого внимания – бросилась в отель, где он остановился, и попросила доложить о ней. Нет, ее имя ему ничего не говорит. Он сомневается, принимать ли ему незнакомку, которая только отнимет у него время. Наконец он согласился на встречу и узнал в гостье молчаливую подругу Миси: она точно знала, какая огромная сумма была нужна Дягилеву, и протянула ему чек, превосходивший все его ожидания, – на 300 тысяч франков![37] Но поставила одно условие: никому ни слова, от кого получены эти деньги! Несмотря на обещание, данное Габриель, несколько месяцев спустя Дягилев поведал о ее щедрости своему секретарю Борису Кохно (будущему автору многих балетов и одному из руководителей труппы). Вот откуда мы знаем об этом благодеянии Коко. Возможно, настаивая на сохранении в тайне своего благородного жеста, Габриель думала прежде всего о своей польской подруге. Ведь помочь Дягилеву тем, в чем он более всего нуждался, значило вступить в соперничество с Мисей, задеть ее самолюбие. Это означало возвыситься в глазах Дягилева до уровня Миси и даже превзойти ее – ведь она спасла проект, для которого ее подруга ничего сделать не могла. Это первый эпизод соперничества между двумя женщинами, которое продлится до самой смерти Миси. То ли Дягилев проболтался красавице-польке о жесте ее подруги, то ли Мися сама догадалась обо всем, но так или иначе она почувствовала себя несколько уязвленной. Однако похоже на то, что этот эпизод не вызвал никакой ссоры между двумя подругами. Кстати, по мнению Шанель, полька была вполне способна посадить проект на мель с того самого момента, когда она переставала играть в нем существенную роль.
Многие считали Пикассо эгоистом, скупым, скрытным, называли самозванцем и губителем живописи. Они гневно выступали против тех, кто, утратив критическое чутье, возвел художника на пьедестал и преклонялся перед ним. Все они были правы и одновременно ошибались, так как на самом деле было несколько Пикассо, даже слишком много Пикассо…В нем удивительным образом сочетались доброта и щедрость с жестокостью и скупостью, дерзость маскировала стеснительность, бунтарский дух противостоял консерватизму, а уверенный в себе человек боролся с патологически колеблющимся.Еще более поразительно, что этот истинный сатир мог перевоплощаться в нежного влюбленного.Книга Анри Жиделя более подробно знакомит читателей с юностью Пикассо, тогда как другие исследователи часто уделяли особое внимание лишь периоду расцвета его таланта.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».