Коко и Игорь - [26]

В соседней спальне Федор, их старшенький, все еще не спит. Хотя никто из родителей не говорил ничего определенного, ясно, что у них произошла размолвка. Федор не привык к их спорам, он расстроен. Особенно его огорчила мама: она ведь всегда так спокойна. Он не понимает, но предполагает, что это как-то связано с Коко. В нем смутно зреет недовольство. Он решает, что Коко ему не нравится. А потом решает, что больше не хочет здесь жить. Вилла слишком велика. Он уже привык жить в более маленьком помещении. Хоть им и было тесно, но семье там лучше. Здесь он чувствует себя одиноким и ощущает какую-то скрытую угрозу. Его коробит от этого состояния, ему хочется на свободу. Лежа с открытыми глазами, он напряженно прислушивается. Внезапно вокруг устанавливается полная тишина.

* * *

Внизу Коко тоже слышит громкие голоса из комнаты Стравинских. Также она слышит и то, что это крыло дома окутано тишиной. Она осознает, что во всем доме — она единственная, у кого нет семьи. Господи, ведь даже слуги — семейная пара, и у них есть ребенок.

Ей душно. Открыв окно, она вдыхает запах влажной травы. Запах зелени смешивается с запахом лилий на подоконнике. Грозовое небо очистилось, теперь на нем видны звезды, такие яркие, что кажется, будто они кричат.

Глядя в сад, она обводит пальцем контуры своих губ. Глубоко вздыхает. Затем, поддавшись какому-то импульсу, выходит в холл, берет телефонную трубку и набирает номер.

— Миссиа?

— Коко? Это ты?

— Да.

— Уже почти полночь, что случилось?

— Слушай, что ты знаешь о Екатерине?

— Стравинской?

Коко сражается с желанием погрызть ногти.

— Да.

— Жизнь усложняется, а?

Подбоченившись, она говорит:

— Пока нет. Я просто хочу кое-что узнать.

— Например, что?

— Например, они действительно женаты?

— Коко, на самом деле я этого не знаю. Есть только два человека, которые могут ответить на этот вопрос.

Коко наматывает телефонный шнур на палец.

— Ну, я ведь не могу спрашивать их об этом.

— Ты можешь спросить его.

— Не думаю.

— Почему? Есть разные способы…

— Значит я спрошу его, — говорит она, взмахнув рукой. — Ты этого хочешь?

— Да… Нет!

— А мне все равно.

— Нет. Прости меня. Уже поздно. Я не хотела…

— Он тебя уже поцеловал?

Коко возмущена:

— Что? Нет!

— А хочет?

Подумав, она отвечает:

— Возможно.

— А ты хочешь его поцеловать?

— Он некрасивый.

— Некрасивый. Но величина.

— Ты думаешь?

— Так все говорят.

— Это не заставит меня соблазнить его.

— Ну, несомненно, он хочет быть с тобой.

— Вероятно. Но его жена больна. И здесь их дети. Даже если бы я и захотела, я не смогла бы.

— Это твой дом, дорогая. Ты можешь делать все, что пожелаешь.

— Есть пределы.

— Кто это говорит?

— Я! — резко бросает она.

— Так, как бы то ни было, но все, что я знаю о Екатерине, это то, что, когда я впервые увидела ее — приблизительно десять лет назад, — она была хороша собой. Всегда была весьма незамысловата и слишком набожна, но в то же время выглядела такой солнечной и любящей женщиной. И она всегда очень поддерживала его занятия композицией, переписывала его партитуры и первой слушала его сочинения. Она понимала, что он делает. Она очень образованна. Она пела, у нее сопрано.

— Мне она кажется скучной.

— Да, но она очень сообразительная.

— Так как у них все было?

— Я знаю, что они поженились совсем молодыми. У него были не очень хорошие отношения с отцом, и, возможно, это заставило его сбежать.

— О Господи!

— И по мере того, как он становился известным, она становилась все более немощной.

Разглядывая пятно на стене, она задумчиво спрашивает:

— Ты считаешь, что он попал в ловушку?

— Вспомни, что она его кузина — так же, как и его жена, он существует в двух ипостасях. На самом деле мне его очень жалко.

— Она не выглядит слишком сильной.

— Нет, хотя могу себе представить, что рождения четырех детей достаточно, чтобы любую женщину лишить сил.

— Господи помилуй!

— Если по-честному, то думаю, что выкармливание детей и отъезд из России были ей не по силам. И еще Игорь, с его острым желанием путешествовать и встречаться со многими людьми, с такими блестящими, как, например, ты.

— Ха!

— Ну это же правда!.. Я думаю, что они постепенно расходятся. Может быть, просто потому, что она ему надоела. Такое случается.

— В данный момент она очень больна.

— А он не из самых терпеливых людей.

— Нет.

— Так, вот и твой ответ.

Коко чего-то не понимает.

— Что?

— Он скорее будет проводить свое время с богиней, чем с полуинвалидом.

Коко произносит разочарованно:

— Умеешь ты упрощать, Миссиа.

— Серьезно. Я же не говорю, что он ее не любит. Она умная и любящая. Но они вместе уже очень долго, и меня не удивит, что он по крайней мере задумывается о том, что теперь заслуживает лучшего.

— Не знаю.

— Поверь мне, широкая кровать может показаться очень узкой, если ты делишь ее с тем, кого не любишь.

— Так или иначе, прости меня, что я занимаю тебя этим в такую позднюю пору.

— Мне всегда приятно слышать тебя, Коко.

— Я завтра еду в магазин. Давай потом пообедаем, вместе с Адриенн?

— Звучит заманчиво.

— Прекрасно. Я позвоню тебе из магазина.

— Буду ждать.

— Тогда — пока.

— Пока.

Прежде чем отправиться в постель, Коко опускает крышку фортепиано и плотнее закрывает ставни.