Кокаиновые ночи - [86]

– А полиция Цзюлуна?

– С ней было то же самое. Нам страшно досаждали нарушители границы, искавшие в Гонконге лучшей доли. Вместо того чтобы сразу возвращать их обратно, мы сначала их мучили и избивали. Вот тут-то и встрепенулась местная полиция. Поверьте мне, чтобы солдаты воспрянули духом, нет ничего лучше «военного преступления». Об этом жутко говорить, но у военных преступлений есть своя положительная сторона. Жаль, что мне не удалось пробыть там подольше. Иначе я воспитал бы в них силу воли.

– Вам пришлось уехать?

– Спустя год. Полковник потребовал, чтобы я подал в отставку. Один сержант-китаец проявил чрезмерное рвение.

– Он не оценил по достоинству, что его допустили к участию в… психологическом эксперименте?

– Да, наверное. Но я все это запомнил и жаждал применить снова. Я стал много играть в теннис, работал в клубе Рода Лейвера [47], а потом приехал сюда. Как ни странно, Эстрелья-де-Мар и Костасоль похожи на Цзюлун. – Он повернул зеркало заднего вида так, чтобы увидеть свое отражение, и кивнул ему. – Я оставляю вас, Чарльз. Будьте осторожны.

– Хороший совет.

Когда он открыл дверь машины, я спросил:

– Полагаю, это вы пытались меня задушить?

Я ожидал, что этот вопрос хотя бы смутит Кроуфорда, но он повернулся и посмотрел на меня с искренней озабоченностью, словно удивленный жесткими нотками в моем тоне.

– Чарльз, так я пытался выразить… свое искреннее расположение к вам. Звучит странно, но это правда. Мне захотелось разбудить вас, заставить поверить в себя. Это древний прием ведения допроса. Один инспектор полиции в Цзюлуне показал мне все точки, на которые можно надавить, не опасаясь, что арестованный погибнет. Удивительно действенный способ: умей применить его, и откроешь людям глаза на самих себя. Вас нужно было взбодрить, Чарльз. Взгляните на себя нынешнего, вы уже почти готовы сразиться со мной на теннисном корте…

Он дружески сжал мне плечо, махнул рукой и бегом умчался к своему «порше».

Позднее, тем же вечером, я стоял на балконе квартиры Фрэнка в клубе «Наутико», размышляя о Бобби Кроуфорде и полиции Цзюлуна. В тот мир коррумпированных пограничных властей и вороватых крестьян молодой английский лейтенант с пристрастием к насилию вписывался с легкостью вора-карманника, затерявшегося в толпе на ежегодных скачках в Эпсоме. Несмотря на весь его странный идеализм, в Костасоль провал неизбежен. Несколько умирающих от скуки неверных жен могут запечатлеть себя на кинопленке с любовниками, но развлечения типа тай-цзи, мадригалов и работы в добровольных комитетах быстро надоедают. Никто так и не запишется в спортклуб, а Элизабет Шенд останется лишь расторгнуть договор аренды.

Я пощупал синяки на горле, понимая, что Кроуфорд хотел завербовать меня в тот момент, когда выскочил из темноты и схватил меня за горло. Пришлось пустить в ход насилие, как он недвусмысленно дал мне понять, чтобы подобрать кого-то на вакантное место Фрэнка. Не причинив мне увечий, он просто подчеркнул, что убийства в доме Холлингеров не имели отношения к жизни Эстрелья-де-Мар и что новый общественный порядок поддерживается его криминальным режимом.

Вскоре после полуночи меня разбудила вспышка света на потолке спальни. Я вышел на балкон и стал искать взглядом луч маяка Марбельи, полагая, что скачок напряжения вывел его прожектор из строя, но тот по-прежнему спокойно обшаривал ночное небо.

Пламя вырывалось откуда-то в центре порта. Горела какая-то яхта, ее мачта сияла, как фитиль свечи. Сорвавшись со швартовов, она дрейфовала по открытой воде, как брандер, разыскивающий во тьме флот кораблей-призраков. Но не прошло и минуты, как пламя погасло, и я догадался, что яхта затонула, прежде чем Бобби Кроуфорд успел пробудить жителей Костасоль от дремоты, гораздо более глубокой, чем сон. У меня уже зародилось подозрение, что это был «Безмятежный» и что Кроуфорд убедил Андерсона увести судно со стоянки в Эстрелья-де-Мар, чтобы возвестить невежественной пастве о прибытии духовного наставника.

На следующее утро, когда я ехал своим обычным маршрутом в спортклуб, по акватории порта среди обломков курсировал полицейский катер. На набережной собралась небольшая толпа, следившая за погружениями аквалангиста к затонувшему шлюпу. На заброшенных яхтах и прогулочных судах появились признаки жизни. Несколько владельцев проверяли такелаж и работу двигателей, а их жены проветривали каюты и полировали латунные детали. Только Андерсон спокойно сидел на лодочной верфи. Как всегда унылый, он курил самокрутку и смотрел на поднимавшиеся паруса.

Я не стал отвлекать шведа от его странного дежурства и поехал через площадь к клубу. Впереди меня в ворота въехала машина и остановилась у входа в здание. Две супружеские пары средних лет в безукоризненно свежих белых теннисных костюмах проворно выбрались из машин, вертя в руках ракетки.

– Мистер Прентис? Доброе утро. – Ко мне подошел один из мужчин, отошедший от дел дантист, которого я видел в винном магазине. – Мы не члены клуба, но хотели бы к вам записаться. Можно?

– Конечно. – Я пожал ему руку и кивнул всей компании, приглашая войти. – Вам будет приятно узнать, что первый год членства в клубе совершенно бесплатный.