Кокаиновые короли - [68]

Однако его сентенции не убедили журналиста. «Откуда же у вас столько денег? Разве не от контрабанды наркотиков?» — спросил он.

«Ну-у… я же летчик, верно? — ответил Ледер. — И очень дорогостоящий…» — Ледер таинственно улыбнулся.

Присяжные совещались семь дней — в общей сложности сорок два часа. Вердикт: виновен по всем пунктам предъявленного обвинения.

Ледер выслушал решение суда сдержанно, не поднимая глаз. Его брат Гильермо, сидевший в зале, тоже принял решение присяжных стоически.

Усталый, изможденный судебным марафоном, Эд Шохат заявил на пресс–конференции, что это решение свидетельствует лишь об одном: кокаиновая война лишила людей элементарных конституционных прав. И, что обиднее всего, решение это ничего не изменит.

— Хоть всех ледеров пересажайте — все равно ничего не добьетесь, — говорил Шохат. — Проблема куда шире. Разве оттого, что Ледер за решеткой, вам труднее достать наркотик? Да он все равно продается на каждом шагу, в каждой школе!

Боб Меркль тоже дал пресс–конференцию. Широко улыбаясь, он подошел вплотную к телекамерам и сказал:

— Это победа ради хороших людей. А хорошие люди — это американцы.

Решение присяжных для Меркля означало, что Медельинскому картелю больше «некуда бежать, негде прятаться. Их дни сочтены».

Меркля спросили: меньше ли будет теперь кокаина?

— Война с наркотиками идет не на килограммы. Человеческий дух, воля — вот что противоборствует в этой войне. Сила духа американцев против картеля.

Меркль сказал, что Медельинский картель неизбежно уничтожит сам себя. Остальное — в руках американцев.

Никто не заставляет Америку потреблять кокаин под дулом пистолета.

ЭПИЛОГ

20 июля 1988 года Карлос Ледер предстал перед судом для вынесения окончательного приговора. Слушания длились шесть месяцев, и за это время с него слетел весь лоск преуспевающего, гладковыбритого бизнесмена. Обросший, с всклокоченной бородой и усами, Ледер обратился с последним словом к окружному судье Хаузлу Мелтону. Говорил он полчаса, без всяких бумажек, по–английски.

— Я похож на индейца, которому белые устроили судилище, — начал Ледер. Назвал себя политзаключенным, жертвой личных амбиций федерального прокурора. Заявил, что его, бедного латиноамериканца, похитили и увезли с родины насильно, что на него науськали двадцать девять матерых преступников, которых самих надо судить, и куда строже чем его. Злоупотребление наркотиками, конечно, преступно, но куда преступнее похищать людей и высылать их с родины без суда и следствия.

— Вы творите неправый суд! — сказал напоследок Ледер.

Затем заговорил судья Мелтон:

— Главной вашей целью всегда были деньги. Вы стремились к обогащению в (ущерб здоровью и жизни людей. Ваша преступная деятельность все на своем пути превратила в дым. Следы пепелищ тянутся от коковых плантаций Южной Америки до дверей моих соотечественников во всех городах Соединенных Штатов. Я выношу сегодня приговор мистеру Ледеру, но пускай он послужит серьезным предупреждением для всех наркоторговцев. Страна употребит все силы, пустит в ход все законы — и справится с наркоманией, которая угрожает устоям и жизнеспособности нашего общества.

Приговор был самым суровым из всех возможных: пожизненное заключение без права на условное освобождение плюс еще 135 лет.

Для Пабло Эскобара Гавирии 1988 год тоже выдался тяжелым. 13 января перед рассветом возле его восьмиэтажного дома в Побладо — самом элитарном районе Медельина — взорвалась огромная бомба. Погибли два швейцара, в близлежащих домах вылетели стекла, а перед «Монако» — так называлось здание — зияла посреди улицы воронка глубиной в четыре метра. «Крестного отца» дома в ту пору не было. Но враги стращали именно его. Война за кокаиновые рынки, за власть над страной между Эскобаром и группой из Кали шла не на жизнь, а на смерть.

Примерно тогда же колумбийская армия устроила на Эскобара облаву во всех городах Антьокии. Дважды он спасся чудом. Поскольку наркодельцов из Кали ловили с меньшим рвением, Эскобар решил, что его конкуренты вступили с правительством в заговор против Медельинского картеля. И ответил старым, проверенным способом: к сентябрю 1988 года в так называемой «войне картелей», по армейским данным, погибло 80 человек, причем более 60 были из Кали.

Хорхе Луис Очоа Васкес в 1988 году жил куда беззаботнее Эскобара. Выйдя под Новый год из тюрьмы «Ла Пикота», Очоа словно испарился. По сведениям правоохранительных органов, он отошел от будничного руководства своей огромной кокаиновой империей, так как работать в ореоле славы оказалось непросто. Впрочем, по другим данным, он попросту пережидал облаву. Кокаиновые короли себе не изменяли: Эскобар бросался в атаку, сметая все на своем пути, а Очоа пригибался и втягивал голову в плечи.

Хосе Гонсало Родригес Гача тоже, как и Очоа, предпочитал не связываться с Кали. В 1988 году Мексиканцу привалила удача. Эскобар сражался с конкурентами, Очоа скрывался в подполье, а Родригес Гача выбрался на простор и отвоевал для Медельинского картеля рынки Европы и юго–запада США. В 1988 году он догнал своих коллег Эскобара и Очоа: журнал «Форбс» включил и его имя в список миллиардеров мира..