Кокаиновые короли - [19]

А в 1981 году качал скупать у фермеров огромные земельные участки к северу от города и объявил, что намерен построить тут гигантский туристский комплекс в баварском стиле. Нанял скульптора–колумбийца, чтобы тот отлил бронзовую статую Джона Леннона в полтора человеческих роста. Главный «битл», по замыслу Ледера, должен был стать композиционным центром комплекса. Карлос Ледер расхаживал по своим владениям в защитном шлеме и сапогах, разглагольствуя об экономике. В городе он скупал жилые дома, здания государственных учреждений и частных фирм, отчего повсеместно началась спекуляция земельными участками и цены на землю выросли втрое. Штаб–квартира Ледера — «Цебу Киндио, С. А.» — находилась на авениде Боливар, Эта компания–учредитель учреждала все подряд. И вскоре рядом на огромной стоянке уже теснились разнообразные машины: бронированные фургоны, «мерседесы», юркие гоночные «порше» и длиннющие лимузины. Машины подкатывали и отъезжали в любое время дня и ночи, оглушая треском пустынные улицы Армении.

Как–то друг детства спросил у Ледера, откуда у него столько денег.

— Я в Нью—Йорке работал в ресторанах, — ответил он. — Потом машины продавал, а после — самолеты. Тоже в Штатах.

За последующие три года Ледер всякий раз придумает на этот вопрос новый ответ. Иногда даже полуправду скажет.

Подростки в Армении ходили за Ледером хвостом, точно завороженные. Даже причесывались на прямой пробор, подражая своему кумиру, дону Карлосу. А женщины уверовали, что он. им послан небом: обворожительный, изысканно вежливый, элегантный. Маменьки поначалу привечали его не меньше, чем дочки. А когда хватились, было уже поздно: дочки стали наркоманками, а четверо или пятеро забеременели.

Но начиналась новая жизнь весело. Ледер осуществил вековую мечту «земляков»: рано покинув родные стены, нажил огромное состояние и вернулся «на коне».

Пабло Эскобар не очень–то жаловал Ледера — из–за его теперь уже явной наркомании. К тому же Ледер на каждом шагу говорил глупости. Хвастался, будто пожертвовал кучу денег партии либералов — на поддержку кандидата в президенты. Таким образом, он прилюдно связал свое имя, а заодно и имена соратников–контрабандистов с колумбийской политической системой. Разумеется, все дельцы стремились влиять на власть имущих, но лишь Ледер бахвалился этим почем зря. Эскобар называл его не иначе как «bocon» — трепло.

Ледер вел себя неблагоразумно, но сам Эскобар превзошел всех и вся. На выборах 1982 года он прошел в колумбийский конгресс от Энвигадо в качестве дублера. Когда основной представитель от Энвигадо, Хайро Ортега, болел или просто отсутствовал, Эскобар его замещал. Богатейший торговец наркотиками заделался конгрессменом.

Эскобар и Ортега поддерживали сенатора Альберто Сантофимио Ботеро, одного из столпов либеральной партии, который обладал колоссальной властью и влиянием. Сантофимио, любимый политик кокаинового картеля, стал символом коррупции колумбийской политической системы.

Эскобар служил Сантофимио верой и правдой. Еще до выборов его имя много значило в трущобах северного Медельина. Теперь же он стал доном Пабло. Невысокий, располагающий к себе крепыш в простых хлопчатобумажных штанах и тенниске, с золотыми, в алмазах, часами фирмы «Ролекс» — добрый гений Энвигадо — устанавливал прожектора на футбольных полях, строил катки для любителей роликов и раздавал в трущобах двадцатидолларовые бумажки.

Вскоре он уже вел на радио постоянную передачу «Гражданские права вступают в права». Имелась у него и социальная программа: «Медельин без трущоб». Он объявил, что намерен построить жилой массив на тысячу бедняков на пустыре в северной части города и назвать его собирался соответственно — «Посёлок Пабло Эскобара».

Репутацию ему создавал целый сонм борзописцев, которым Эскобар платил из своего кармана. Журналисты–лизоблюды рисовали публике этакого скромнягу, выходца из народа, радеющего о куске хлеба для бедняков. Ведущий колумбийский журнал «Семана» («Неделя») называл Эскобара «земляком Робин Гудом». О занятиях Эскобара в статье упомянуто вскользь, приведены лишь его собственные слова: «С шестнадцати лет я сдавал в аренду велосипеды, потом занялся куплей–продажей автомобилей, а теперь вот землю приобрел». О кокаине — молчок.

Эскобар одурачил многих, но не полицию. Там знали, что в душе он по–прежнему хладнокровный убийца, начинавший преступную карьеру с пяти килограммов кокаина за пазухой и автомата в руках. Конечно, теперь он от мокрых дел отошел, но рук не отмыл: для многих у него находилась грязная работа. Он отвечал за благополучие картеля, которое немыслимо без убийств и насилия. Обид Эскобар никогда не прощал, мстил кроваво и беспощадно.

1982 год выдался для агента УБН Эррола Чавеса беспокойным. После захвата кокаина с рейса ТАМПА его вашингтонские начальники призадумались и стали наконец считать наркотик на тонны. Контрабандист с грузом, зашитым в подкладку штанов, уходил в прошлое. Нынешние напоминали скорее международных предпринимателей, занятых большим бизнесом.

Как и прежде, мелкие перекупщики догружали свой кокаин в крупные партии Эскобара и Очоа, и те ревниво следили, чтобы никто не пускал наркотик в обход картеля. Они страховали малые грузы и никогда не отсылали партию, если на складах не имелось соответствующего количества кокаина — для замены в случае захвата партии. Изобретателям этой системы страхования агенты УБН придумали кличку Медельинские Ллойды. Торгуя через картель, мелкие дельцы не рисковали практически ничем.