Кого за смертью посылать - [18]

– А что коня? Конь боевой, не леченый…

– Конь водяной, – сказал Полелюй. – Эту шутку мы уже знаем. Ее еще деды и прадеды наши знали. А вы все не унимаетесь, держите нас за дураков, – с этими словами старичок полез за пазуху, вытащил оттуда свиток, развернул и, пододвинув фонарь, стал читать: – «В прошлом году в городе Багдаде водяной джинн Солил ибн Коптил пытался продать водяного коня царевичу Лохмату, каковой царевич Лохмат, уплатив восемь с половиной тысяч золотых динаров и четыре штуки сяопинского шелку, сев на вышеозначенного коня, был едва им не утоплен в реке Тигрис. Водяной джинн был разоблачен базарным старостой Джафаром, каковой староста загнал джинна в медный сосуд, предварительно налив туда горькой жидкости, именуемой тоником, и запечатал сей сосуд печатью халифа Мухопада ибн Баламута» – хрен с ними обоими! Ясно? «В городе Стовратные Фивы…»

– А я-то при чем? – изумился Мутило. – Меня в этом Багдаде и близко не было!

– А при том! – заревел старичок так, что богатырь вздрогнул. – Ныне все ваши воровские мокрые дела на ярмарках и базарах немедленно обнародуются и сообщаются во все страны света! Думал, в нашей лесной глуши пройдет? Чтобы с солнышком вашего духу здесь не было!

Богатырь тем временем пошарил под лавкой: вдруг Колобок чего подскажет.

Но сума хранила одну пустоту.

«Сперли Гомункула», – с досадой и жалостью подумал Жихарь.

– Что же я – своего коня не смею продать, честно выигранного в кости? – не унимался Мутило.

– Отчего же не смеешь? Имеешь полное право. Но с уздечкой, понял? И поводья передавать из полы в полу, как положено! Я сам на конный торг завтра выйду и посмотрю.

– Я его цыгану Маре намеревался продать, – Мутило набычился, как нашкодивший недолеток. – Его обмануть – святое дело! Скольких он обездолил – пусть-ка сам пострадает!

– За Марой здесь тоже приглядывают, не сомневайся, – сказал Полелюй. – Конечно, можешь его обмануть. Только не у меня на ярмарке. Выведи за ограду и обманывай…

Жихарь поднялся, сделал несколько шагов и встал, обняв столб у выхода, словно посторонний человек. В почерневшем небе проявлялись несметные звездные силы.

– А тебе, князь, и вовсе срамно участвовать в таком деле, – сказал Полелюй.

– Только не вздумай мне чужим именем назваться! Что люди скажут? С кем ты связался?

– Перед тобой, отец, не стану прикидываться, – Жихарь повернулся к обличителю. – Не от хорошей жизни это… Прошлый год в моем княжестве одни мухоморы только и уродились – хоть косой их коси!

– Вот и накосили бы, насушили, да нынче варягам и продали с великим прибытком! – сказал Полелюй.

– Был бы в твоих годах, так и сам бы догадался, – ответил Жихарь. – В общем, даю тебе княжеское и богатырское слово, что коня продадим как положено, с уздечкой и с поводьями из полы в полу. Деньги нужны неотступно.

– Слово дано – свидетелей мне не нужно, – сказал хозяин ярмарки и, пожелав доброй ночи, исчез во тьме вместе с фонарем.

– Ты с ума сошел, – сказал Мутило. – У этого Полелюя везде глаза и уши. Что – вот так, за здорово живешь, отдадим Маре нашего Налима?

– За здорово живешь не отдадим, – послышался голос Колобка. – Меня тут, в уголку, кое-какие мысли посетили.

– Ты где был? – ахнул Жихарь.

– Да так, прокатился вокруг, – сказал Колобок. – Устареллу эту я в оригинале слышал и даже видел… Очень жизненная вещь… Мы, господа товарищество, действительно сделаем все по-честному, только не будет цыгану Маре от этой покупки радости… А вот вам спокойной ночи не пожелаю, потому что…

И он не спеша, загибая пухлые пальчики на маленькой лапке, стал объяснять товарищам, что именно они должны сделать до рассвета.

– Как же их всех в темноте поймать? Это невозможно! – не согласился Жихарь.

– Лучше уж как положено – из полы в полу…

– Воистину – дай вору золотую гору, он и ту промотает, – вздохнул Колобок.

– Вы только наловите, а я уж договорюсь с ними по-своему. Это честную работу можно выполнять спустя рукава, а мошенничать следует на совесть…

– Аукцион! – догадался Мутило.

– Верно, – сказал Колобок. – Даже два аукциона: один вверх, другой вниз…

…Для того, чтобы изменить внешность, богатырю не требовалось множественных усилий. Достаточно было просто прикинуться дурачком, а делать это он умел и любил: расчесал рыжие кудри на прямой пробор, насовал в бороду веточек и щепочек, разул правую ногу, оставив левую в сапоге, вытаращил глаза и разинул рот. Теперь никто не подумает, что князь.

Жихарю как-то довелось услышать рассказ об одном заморском королевиче из Подгнившего Королевства. Тот, чтобы вывести на чистую воду своего дядюшку, через убийство родного брата взошедшего на престол, вот так же прикинулся дурачком, и все у него получилось как надо, за исключением одного: всех убил, но и сам в живых не остался, напоровшись на отравленный клинок. А на престол вскарабкался какой-то через тридцать три колена племянник…

Конское торжище огорожено было плетнем и делилось на две части: в одной стояли продавцы со своими скакунами, в другой толпились покупатели.

Кони были самые разные – от толстоногих битюгов до точеных скакунов, от старых одров до жеребят, от вороных до белоснежных, от мохнатых степных лошадок до гордых пустынных аргамаков.