Когнитивный диссонанс - [4]

Шрифт
Интервал

а сами они, куда ж деваться —
графинями…
Но, для простого народа,
времена были трудные,
и многим чаяниям народным
не суждено было сбыться.
Одна графиня у Льва Николаевича уже была, а больше, в те суровые времена,
даже графу не полагалось.
Пока граф ходил в народ, графиня Софья Андреевна, жена и мать графских детей, заботилась об имении… а, заодно, и обо всех прочих делах.
Кроме того, ей приходилось по многу раз переписывать то, что «Лёвушка» успевал написать,
граф терпеть не мог, ежели баба,
хотя и графиня,
без дела сидит.
(Знающие люди говорили, что у графа имелись дети не только от графини. Это бывает,
а что? Почему бы, благородному человеку, иногда и не проявить сочувствие к обездоленным, не удовлетворить их,
так сказать, чаяния).
Софья Андреевна твёрдо знала, как положено вести себя «жене-бабе» в патриархальной семье.
Сгубила её расхожая мысль: «графиня может и должна, делать то, что простой бабе делать не положено». Ах, скольких женщин,
коих, хоть раз, назвали
«графиня»,
сбило с толку это пагубное
заблуждение!
Женщина, обременённая мыслью…
опасна для окружающих.
Мысль её растёт, развивается и… и дорастает до опаснейшего состояния, именуемого:
«графиня требуют».
Сколько благополучных браков разрушилось после того, как у бабы прорезались требования, кои стерпеть возможно, только от графини
(коли ты её крепостной).
«Лёвушка» часто приходил домой поздно, потный и усталый, приговаривая, что весь день косил.
Графиня, долго переносила это, как и положено, «жене-бабе» – молча. Но, однажды,
она заявила, что не хочет больше
выслушивать сказки.
Так, ребята, с «графьями»,
говорить не положено,
будь ты хоть трижды графиня —
граф ушёл из дому босой.
Графиня, было побежала за ним,
она любила своего «Лёвушку», но… «мужнины заветы»
взяли верх над чувствами.
Лев Николаевич объяснял:
раз она женщина замужняя,
её дело – хранить очаг, а не бегать за мужиками.
И, Слава Богу! В том, что культурное наследие Толстого, хорошо сохранилось, огромная заслуга его жены.
Благодаря заботам Софьи Андреевны, миллионы людей,
почитающих Льва Толстого,
могут почитать и его произведения. Почитайте и вы, а что? Возможно,
это занятие окажется достойным,
вашего внимания, ведь, тексты Льва Николаевича ценили не только
его потомки, но и его современники.
Подчёркиваю: произведения Толстого ценили не только «благодарные потомки», но и «неблагодарные современники».
Такого результата добились немногие.
Конечно, не все сумели правильно
понять его творения.
Вот, скажем, Дмитрий Иванович Менделеев, он изобрёл водку и ещё эту… таблицу, которая… в конце учебника по химии – ну, грамотный был мужик.
Так, вот, Менделеев писал про Толстого: «Гениален…».
И продолжал:
«Гениален, но глуп.
Не может связать логически двух мыслей».
Желая, как-то поддержать поклонников Льва Николаевича, напомню про отзыв Толстого на книгу Менделеева «К познанию России»:
«В книжке много интересного материала,
но выводы ужасают
своей глупостью и пошлостью».
Я призываю читателей, спокойно прислушаться к вышесказанному и не делать поспешных выводов, «ужасающих, своей глупостью и пошлостью».
Столько людей во всём мире,
называют их гениальными,
что они сами,
для разнообразия,
имеют право,
назвать друг друга,
дураками.
Зато… мы можем гордиться,
что ни Толстой, ни Менделеев
дураками нас не назвали ни разу,
(и у безвестности,
есть некие преимущества)…
Теперь, ещё немного, о детях Толстого: все, кто с ними общался, отмечают,
их мудрость,
воспитанность и
благородную сдержанность… Это прекрасно,
но… для всенародного преклонения
недостаточно.
Вот, ежели б, они были настоящие «графья», с имениями, каретами,
графинями —
тогда, оно, конечно! А так,
уважаемые дети графские,
и благородство ваше ни к чему,
и мудрость ваша —
невпопад.
И вообще:
манеры графские,
для простого человека
(скажем, для конюха),
очень даже вредны.
Кстати, раз уж, мы заговорили
про «вообще»,
отметим наиболее общую проблему современности, а именно: переизбыток широко образованных людей. Уточню, не конкретно образованных, людей —
людей, умеющих что-то делать,
а образованных
«вообще»… То есть, обладающих знаниями…
настолько общими,
что ни к какому частному случаю знания эти… лучше не применять.
«Образование не бывает излишним» – скажете вы, – «прекрасно, ведь, ежели дворник разумеет по латыни»? —
«Конечно, прекрасно»! – отвечу я, – «Но, пока дворник цитирует Вергилия, он, из уважения к классику, двор не метёт. Он будет рассуждать о «Римском праве»,
отложив метлу.
Дворник, цитирующий Вергилия, готов дать умный совет
по любой отрасли знаний,
но, за результат – он не ответственен —
дворник он.
В результате, и толку от его советов нет, и двор не метён».
А, вот, Лев Николаевич хорошо умел делать вещи вполне конкретные: он хорошо танцевал мазурку,
хорошо стрелял,
прекрасно писал рассказы и романы,
профессионально косил траву, а, уж женщины,
были от него в полном восторге. (Даже и собственная жена).
………………………………………………….
P.S. к Графоману
(Правда о последних днях
Льва Николаевича).
Правда – вещь не простая и в употреблении неудобная. Лишь немногие, избранные натуры, узнав о себе правду, сумеют найти силы, чтобы показаться спокойными.
И я, никогда бы, не взялся рассуждать о столь опасном предмете, кабы, кое-кто не обвинил меня