Когда звонит Майкл - [64]

— Я бы... просто ждала его возле машины, наверное.

— Ну, а если бы Питер так и не появился в скором времени, вы бы сами отправились на его поиски, так? И если последний раз вы видели его на пастбище, стоит отправиться именно туда? Но при этом необходимо соблюдать осторожность, чтобы не выдать себя. Значит, надо возвращаться лесом, двигаясь по его кромке, затем пересечь болото. И вот тогда-то вы окажетесь как раз у галереи Брюннеля.

— Да, — только и вымолвила Эми.

— Здесь-то вы и находите Питера. Он забрался на вершину холма, но звать его слишком опасно — значит, вам остается отлавливать его возле самого амбара Брюннеля, затем подвести к машине и срочно сматываться отсюда.

Доремус подвел Эми к залитому луной пастбищу. Кое-где траву прихватил легкий иней.

— Именно в этом направлении я и пошел в поисках Питера — к Брюннелю. Вероятно, Питер заметил меня и... Майкл, несомненно, тоже, в тот момент, когда я прятался у леса. Он сразу же оценил обстановку и смекнул, что я доберусь до Питера гораздо быстрее его, и тогда его затея — коту под хвост. Поэтому он возвращается на то самое место, где оставил машину. Скорее всего он припрятал ее в кустарнике, чтобы тот хоть чуть-чуть приглушил звук мотора. А потом...

— Он уехал, — быстро закончила Эми.

Доремус выключил фонарь и повернулся лицом к девушке. Они стояли по щиколотку в густой траве среди поднимающегося тумана, и их дыхание клубилось легкими облачками. Эми выглядела крайне изможденно, дыхание у нее словно сковало. Девушку охватила дрожь, но не от холода. Что-то не давало ей покоя. На щеках серебряными ниточками заблестели слезы.

— Нет, я так не считаю, — спокойно возразил Доремус. — Он доехал только до владений Брюннеля. И звали его не Майкл.

— Боже мой, — надломленным голосом еле выговорила Эми. — Боже, Боже, нет, нет, прекратите, Доремус! Я не хочу вас больше слушать!

— Там, в интернате, вы неплохо все подытожили, Эми. Вы по кусочкам сложили то, что было уже известно, все, о чем только могли подозревать — все наши теории и версии. Вам удалось слепить из них стройный рассказ, и звучал он весьма убедительно. Но не все в вашем рассказе оказалось правдой, потому что сама правда гораздо, гораздо страшнее. И тем не менее, Эми, мы должны посмотреть ей в глаза. Истина должна восторжествовать.

— Нет! Нет, это невозможно!

— В Шейдс нет никакого Майкла Янга, который якобы тщательно планирует убийства, пытаясь отомстить за свою мать. Майкл Янг умер в ту ночь во время бурана, а дух его сейчас пребывает на небесах. Нет никакого Майкла Янга. Он не существует в действительности. Несмотря на все отчаянные попытки Крэга вернуть его к жизни в образе Питера Мэтиса.

Доремус был готов к чему угодно, но только не к той реакции, которая моментально последовала у Эми после его монолога. Девушка набросилась на него с кулаками и, нанося беспорядочные удары, осыпала тумаками и голову, и плечи, и грудь Доремуса. Эми задыхалась и поэтому не могла кричать, но звуки, доносящиеся из ее горла, были куда страшнее самого отчаянного визга. Следователь попытался удержать ее за руки. Тогда она ударила его головой в подбородок, и Доремус, потеряв равновесие, упал. Девушка начала безжалостно избивать его ногами — совсем как озверевший мужчина. При этом она вопила и истерично причитала. Доремус перекатывался с боку на бок, пытаясь избежать сильнейших ударов, наносимых каблуками. Наконец, ему удалось схватить Эми за лодыжку, и он с силой крутанул ей ногу. Эми тяжело рухнула на землю, но, к счастью, высокая трава смягчила удар. Девушка села, все еще продолжая лягаться, и угрожающе выставила вперед руку, словно собираясь вцепиться ногтями в лицо Доремусу. Тот отбросил ее руку и почти оглушил девушку здоровенной оплеухой. Взметнулось вверх облако волос, и Эми удивленно уставилась на Доремуса. Однако ухмылка никак не сходила с ее губ, растянутых в злобном оскале. Тогда Доремус влепил ей еще одну пощечину, и Эми разом обмякла, беспомощно уронив на грудь голову и опустив руки. Белокурые локоны рассыпались по плечам. Из горла Эми вырвался жуткий, нечеловеческий вопль.

Стоя над ней, готовый в любой момент вкатить девушке очередную затрещину, Доремус вдруг испытал в глубине души желание овладеть Эми. Это обескуражило следователя: ведь который месяц подряд ни одна женщина не вызывала в нем сексуального влечения. Но уже мгновение спустя Доремуса захлестнула нежность и жалость к несчастной девушке. Он осторожно склонился над ней и, приподняв за локти, помог встать на ноги. Эми не сопротивлялась, все еще не решаясь открыть глаза. Она то и дело всхлипывала, судорожно сглатывая. Доремус отпустил ее руки, и она распрямилась с той энергичной решимостью, с какой только что набрасывалась на следователя.

Доремус оставил Эми на лугу, а сам направился к мельничному пруду, разрывая по дороге рубашку, которую одолжил у скульптора. Он намочил ткань и вернулся на луг. Девушка ничком лежала на траве. Доремус опустился на колени, перевернул Эми на спину и осторожно приложил влажную ткань к ее распухшему лицу. Девушка вздрогнула и попыталась было отодвинуться от него.