Когда же кончатся морозы - [5]
– Врёшь! – вскинулась Саша. – Ты зачем неправду говоришь, дядя Иван?!
– А что правда, что неправда, кто разберёт, – скоморошьей скороговоркой сказал старик. – Моё дело маленькое, стариковское – людей кашей кормил… Не-е, девка, мы молчать не будем, – это дядька Иван пообещал спокойно, уверенно.
Саша всё сидела под дождём у баньки. Медленно повернула голову в ту сторону, откуда – ей казалось – за ней давно наблюдают. Из мокрых смородиновых кустов на неё таращила глаза девочка лет семи, в больших для ее ножонок сапогах и пиджачке с угловатыми плечами.
– Тётенька, – позвала она шёпотом, вытягивая, как гусёнок, шейку. – Тетенька, ты чо, пьяная?
…Больше всего Саша боялась, что мать девочки, хозяйка большого дома, не поверит тому, как Саша медленно и вымученно рассказывает, что она сельская учительница, что родных у неё поблизости нету, что дом сожгли, а её саму избили и выгнали.
Но хозяйка, привыкнув, по-видимому, в последнее время к разным страстям, по-бабьи горевала вместе с Сашей, подпершись сложенной ковшиком ладонью.
Сашины пальто и юбка, очищенные щепочкой от глины, сушились на веревке перед жарко топленной печью. А Саша в одной рубашке и хозяйкиных белых шерстяных носках (хозяйке приглянулись чёрные прозрачные чулки у Саши, и она предложила обмен) сидела за столом и ела горячий, жирный, удивительно вкусный суп с капустой. Девочка-гусёнок серьезно следила за каждым её движением с печи, как с наблюдательной вышки.
Хозяйка подливала Саше и певуче рассказывала, что в деревне уже месяц новая власть, и «они» ничего, не очень озоруют. Взяли с её двора только двух кур и даже дали за них деньги – «хотя, милая, чо нынче деньги-то значат…»
Рассказывала, что муж её пил и дрался здорово, а потом ушёл к беглому уголовнику Ваське Пантелееву, где его и зарезали свои дружки.
Живут втроём: она, дочка (девочка-гусёнок мгновенно исчезла в темноте на полатях, мелькнув чёрненькими косичками) и ещё свёкор. Был племянник от брата, сирота Васятка, но уже полгода живет в Балычках при самом комиссаре.
Свёкор – ничего ещё, бойкий старичок, бегает. Вот и сейчас запряг Воронка и поехал с утра в Балычки, повёз Васятке пару чистого белья, пласт сала и полтора пуда картошки.
– Ты-то, горемычная, куда путь думаешь держать?
– В Россию, к тётке, – подумав, сказала Саша. И назвала уральский город, куда няня увезла Сонечку.
«Ну и всё, – думала она, чувствуя огромное облегчение. – Ну и слава богу. Пропади они пропадом: старая власть, новая… Развязала! Соню разыщу. Заживём!»
– И-и, далеконько, поездом нужно ехать. Ну так, милая, свёкор-то тебя проводит до железки. Не за так, конешно, не задаром, – хозяйка пощупала кофту на верёвке, задумалась. – Кофточка-то нарядная. Может, и сговоримся, так свёкор подбросит.
Свёкор, приехавший к полудню, оказался подвижным смешливым старичком.
– Иде пассажирка? – весело закричал он. – Ну, девка толстая, корпулентная. Если Воронок застрянет, пузом выпихнет, так, что ли?… А ты, Марина, вперёд корми старика, потом про дорогу толкуй.
Старичок помыл руки, вытер деревянную ложку подолом рубахи. Ел он тоже аккуратно и вкусно.
– У них, Марина, шум большой в Балычках вышел. Вчера карателей поймали да не довели до свету, в лесу в сарае заперли. И до утра одна вражина-таки сбежала. За подмогой к своим, сказывают.
– Айда ты, – не поверила Марина. – Из-под замка-то. Караулили ведь.
– Через караульщика и сбежала. Парень глупой, пожалел бабу…
– Ба-аба?! – охнула Марина и посыпала из передника на пол мокрые ложки.
– Та баба – не баба, а чистый срам. Самая главная вражина. Сама из барынек питерских, сказывают, наших зубами грызла. У всего отряда – это у трёх дюжин мужиков – подстилкой была.
– Вот гадина, вот срамница, – подхватила Марина. – Живьём таких жечь.
– Над караульщиком суд решается, трибунал делать будут. Баба-то важная птица, не иначе, всё разнюхала да к своим рванула.
Саша, сидевшая как каменная, при этих словах надломлено качнулась, застонала.
– Чо, милая? – обернулась хозяйка к ней.
Саша безумно с силой давила лбом угол печки, стонала всё протяжнее. «Повиниться… Жалко парня… А тебя кто жалел, кто, ну? Один ребёнок пожалел, дурачок… На свою детскую голову… Господи!»
И Саша завыла, зная, что делает непоправимое, и, страшась этого, завыла ещё страшнее.
– Пантелеич! – завизжала хозяйка, бестолково мечась с выпученными глазами вокруг Саши. – Да чо с ней такое, господи, припадок, ли чо?!
– Дедушка, – хрипло сказала Саша, переставая выть и подняв лохматую грязную голову. – Вези меня в Балычки. Я ведь это сбежала.
С ужасом вскрикнула девочка-гусёнок и исчезла вмиг за трубой, точно спасаясь от чудовища. Марина и старичок переглянулись, засуетились, задёргались, закричали.
– С утра-то электричество на час давали, нет? Успела зарядить? – свёкор тыкал трясущимся пальцем в мобильник, набирал номер. – Не ловит, паразит. Разве на чердак влезть – возьмёт?!
Через десять минут Пантелеич, дёргая вожжи и поминутно оглядываясь, бешено гнал телегу к Балычкам. В телеге с заведёнными назад, связанными полотенцем руками сидела Саша, подпрыгивала на деревянном, без соломы, дне.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Иногда сказка так тесно переплетается с жизнью, что в нее перестают верить. Между тем, сила темного обряда существует в мире до сих пор. С ней может справиться только та, в чьих руках свет надежды. Ее жизнь не похожа на сказку. Ее путь сложен и тернист. Но это путь к обретению свободы, счастья и любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.