Когда зацветет сакура… - [36]

А тут снова беда. Однажды поздно вечером, когда они с Алексеем вышли на веранду, чтобы подышать свежим воздухом, наполненным июньскими запахами цветущих садов, со стороны дома священника неожиданно раздался крик. Муж как был в пижаме, так и бросился к Лесснерам, прихватив на всякий случай пистолет.

Перемахнув через невысокий металлический заборчик и оказавшись в небольшом уютном, мощенном камнем дворике, осмотрелся. Дверь особнячка была распахнута, и из нее доносились чьи-то громкие грубые голоса. Разговор шел на латышском языке, поэтому он ничего не понял – лишь насторожился.

Неслышно вошел внутрь и увидел жуткую картину: на полу гостиной, плохо освещенной маломощной электрической лампочкой, весь в крови и корчась от боли, лежал пастор Лесснер, а рядом с ним, стоя на коленях, плакали напуганные до смерти жена и дети. Здесь же, размахивая немецкими «шмайсерами», метались какие-то люди. Они что-то кричали, и от этого женщина и дети еще больше пугались и впадали в истерику.

– Руки вверх! – направив на незнакомцев пистолет, срывающимся от напряжения голосом воскликнул капитан.

От неожиданности один из ночных гостей Лесснеров выронил автомат, другой поднял руки, у третьего же оказались крепкие нервы – он тут же пришел в себя и уже готов был нажать на спусковой крючок, когда Алексей произвел один за другим два выстрела… Тот упал.

– Быстро на пол! – приказал остальным двум. – Ферштейн? На пол, говорю!.. – Те нехотя выполнили его команду. Алексей жестом подозвал к себе жену Лесснера Вию. Она была потрясена, махала руками, плакала.

– Они… они убили его! Герр капитан, убили! – она пыталась вернуться к мужу, но Жаков удерживал ее за локоть.

– Успокойтесь, он жив… А вы берите детей и бегите к Нине – пусть она позвонит в комендатуру и вызовет наряд… Впрочем, она все сама знает, – прошептал он ей на ухо.

– А как же он?.. – указывая глазами на мужа, дрожащим голосом произнесла женщина.

– Идите!.. Все будет хорошо…

Вия с детьми пошла к дверям. Она шла и оборачивалась, шла и оборачивалась… Все ждала, что муж позовет ее. Вот сейчас почувствует, что ее нет рядом, – и поднимет голову. Дескать, где моя Вия, разве я могу без нее? Ведь мы всегда с ней были неразлучны… Но он так и остался лежать, поэтому она уходила с тяжелым сердцем. Да она бы и не ушла, если бы не капитан…

Прошло какое-то время, и у входа в храм остановились два «виллиса» с особистами, которые увезли бандитов. Тот, которого подстрелил Алексей, по дороге скончался, двух других этой же ночью допросили и отправили в тюрьму. Они оказались бывшими «айсергами» – членами латышской фашистской организации. Вступив после поражения немцев в один из отрядов «лесных братьев», они занимались тем, что совершали диверсии, убивали местных партийных и комсомольских активистов, нападали на военнослужащих Красной армии. От них страдало мирное население. Террор «братьев» был настолько жестоким, настолько они чувствовали себя неуязвимыми, что люди боялись их пуще немцев. Они беспощадно уничтожали всех, кто готов был сотрудничать с новой властью, при этом, дабы неповадно было другим, не щадили и членов их семей, будь то женщины, старики или дети. Та же участь ожидала тех, кто пытался выдать их, указав чекистам место, где они скрываются, или просто назвав их имена. Огнем и мечом они прокладывали себе путь в никуда…

Секрет живучести националистических банд контрразведчики быстро разгадали: уже на первых допросах арестованные бандиты признались в том, что они действуют при полной поддержке иностранных разведок, более того, что именно они, эти разведки, активизируют их деятельность. Поэтому приходилось не только бороться с бандитами, но и противостоять питающей их среде, перекрывать каналы, по которым они получали оружие и взрывчатку из-за рубежа, вести работу с колеблющимися, обманутыми, случайно вовлеченными в банды людьми. Часто тому мешал страх, который люди испытывали перед «лесными братьями». «Вот покажите, что вы сильнее их, тогда, может быть, мы и пойдем за вами», – не раз приходилось в те дни слышать Алексею. В самом деле, лучшая агитация – это положительный результат. Поэтому против террора решили действовать тем же террором. Практика такая уже была: после Гражданской, когда бандитизм набрал такую силу, что стал угрожать существованию самого государства, при заводских ячейках, райкомах, горкомах, губкомах партии в помощь советским органам для борьбы с контрреволюцией и бандитизмом стали создаваться военно-партийные отряды особого назначения – ЧОНы. У членов этих отрядов были особые полномочия, вплоть до расстрела на месте тех, кто не выполняет их приказы. Меры то были чрезвычайные, порой не совсем оправданные и даже бесчеловечные, но лучшего способа, чтобы спасти молодую республику Советов, не могли придумать даже самые умные головы. Да, республику спасли, но какой ценой!

Сейчас была похожая ситуация, хотя и уступающая по размаху той, что была в двадцатые годы. Все-таки тогда от бандитов страдала целая страна, теперь же только ее малая часть. Но и этого было достаточно, чтобы забить тревогу. Ведь дошло до того, что националисты начали действовать чуть ли не в открытую, с каждым днем усиливая свое влияние. И в этой ситуации силами одних только органов государственной безопасности уже нельзя было что-то сделать.