Когда забудешь, позвони - [89]

— Добрый вечер, господин Глебов! — На московского гостя невозмутимо смотрели знакомые серые глаза. А в самой глубине зрачка плясали чертенята.

Апрель, 2003 год

— Ты веришь в судьбу?

— Нет.

— Почему?

— Человек наделен разумом и душой, у него есть право выбора. Кто может заранее расписать его жизнь?

— Допустим, Бог.

— Бог — не диспетчер. Бог — это основа выбора.

— Какого?

— Добра и зла. Бог дает понимание «что», а человек решает «как». И тем самым строит свою судьбу.

Ангелина замолчала, переваривая услышанное. Он не переставал удивлять, разительно отличаясь от собратьев по цеху. Ни с одним из них ей прежде и в голову не приходило вести разговоры на подобные темы. Олег абсолютно не вписывался в собственный образ заносчивого красавчика, чье имя постоянно смаковала публика и кого всячески старались заполучить в свои бредовые шоу ушлые телевизионщики. Но самое главное — очередной партнер по фильму оказался вдруг близким и нужным человеком, с которым интересно говорить, у кого многому стоит поучиться и кому хочется верить.

— А что сводит двух людей вместе? Судьба или случай?

— Знаешь, я много думал об этом, — не сразу ответил он. — О случайном, о неизбежном, о бесконечных развилках «пойдешь направо-пойдешь налево» — обо всем, что составляет нашу жизнь. Не могу сказать, что мне открылась истина, но одно я понял наверняка:

судьба — это случай плюс постоянный собственный выбор. Только к случаю надо быть готовым, а выбор делать по совести. И тогда не придется уповать на небеса, тем более списывать на них свои провалы. — Господи, кто бы мог подумать всего полчаса назад, что их занесет в такие дебри! — Древние учили: будь готов к удаче. — Олег перестал разглядывать потолок и повернулся к ней: — Чтобы не упустить шанс, нужно для него созреть. А без этого можно прошляпить… — Внезапно замолчал, потом осторожно обвел указательным пальцем контур ее лица, как будто рисовал овал на чистом холсте, задержался на подбородке, скользнул по шее вниз.

— Что прошляпить ? — не выдержала Лина. Еще пара секунд — и ей станет безразличен любой, даже самый умный ответ.

— Все! — хитро улыбнулся он и поцелуем предупредил следующий вопрос.

А самое смешное в том, что взрослая, неглупая, самостоятельная женщина до сих пор никак не может взять в толк, что с ними происходит…

Глава 19 Осень, 1996 год

Она была уже, конечно, не цветочек, но до возрожденной ягодки еще предстояло дожить, и куцее бабье лето не гнало пока за порог. А в этом недолгом «пока» хотелось одного — любить и быть любимой. Но с последним вышла осечка. Дорогое, инкрустированное титулом ружье не выстрелило: патрон отсырел. Полный достоинств Ив де Гордэ оказался не охоч до супружеских ласк. Не то чтобы он полностью их игнорировал, но дальше нежных шепотков и робких поглаживаний дело не шло. Случилась, правда, пара жалких попыток продвинуться вперед, но обе закончились полным фиаско, и больше подобное не повторялось. А как иначе? Не хочешь падать — не ходи по краю. Ванечка изнывал, сжираемый муками стыда и совести. Ив с головой уходил в бизнес, стараясь окружить красивую русскую жену роскошью и прелестями новой жизни в цивилизованной стране. Здесь обмана не было: виконт-бизнесмен действительно имел многое. И этим он делился щедро: новенькая яхта, пришвартованная неподалеку от Канн напротив Золотого острова, задирала точеный нос перед товарками, хвастаясь необычным названием «Vassa», отделанная заново вилла под Фрижюсом, прихорошенная и надушенная малярными ароматами, ждала «молодых». А вот двухэтажная парижская квартира на рю Алексис Каррель приняла новую хозяйку сторожко, подозрительно приглядываясь, достойна ли та роскошных апартаментов. К тому же дух прежней мадам де Гордэ все еще кочевал по закоулкам и хоть бродил без куража, уныло приспосабливаясь к переделкам, но давление на сменщицу оказывал, и та чувствовала себя временами не в своей тарелке.

За прошедший год новоиспеченная парижанка выучилась изъясняться по-французски, водить машину, лепетать на тарабарском языке с маленькой Катрин, скучать в ожидании мужа и тосковать. Тосковать невыносимо, до головной боли, до одури, до беспричинной злости на весь мир и себя — в первую очередь. Теоретически это следовало предвидеть с самого начала, но практика утерла нос теории, оставив далеко позади свою витающую в облаках мыслительницу. За тринадцать месяцев Васса на собственной шкуре испытала, какая страшная болезнь — ностальгия. Вирус явно русского происхождения и заражает, как правило, своих соотечественников. Почему? Этого больная не знала, но была уверена, что секрет кроется где-то в генах. Реальная болезнь в плюсе с ирреальным супружеством все чаще тормошили бедную голову единственным вопросом: для чего городили огород? В принципе ответ уже ясен, и решение, можно сказать, лежит в кармане, но Иву сейчас приходится нелегко, а бросать человека в беде Васса не привыкла. И поэтому ситуация затягивалась на неопределенное время.

Но какое было до всего этого дело сидящему напротив человеку? Ведь он даже не удивился знакомству с мадам де Гордэ. Невозмутимо шаркнул ножкой и вежливо поздоровался. Только и всего! Как будто на каждом углу его приветствует старая знакомая в новом обличье. Тут объективная мадам мысленно прикусила язык. Расшаркиваться перед ней, конечно, никому и в голову не приходило, но в данном случае ирония вполне уместна. Потому как такое безразличие заденет кого угодно, женщину — в первую очередь. А между тем именно ей русский профессор обязан своим присутствием здесь. Не для умиления, естественно, красотами Парижа и друг другом, а ради бедного Жака. Но замешано ли тут личное — докапываться ни к чему. Как говорится, не буди лиха, пока оно тихо. И мудрая смиренница, подхватив эстафетную палочку невозмутимого покоя, гнала дальше, стараясь не подвести товарища по команде. Она мило улыбалась, вставляя редкие скупые фразы, и по-московски хлебосольничала, угощая гостя французскими деликатесами.