Когда забудешь, позвони - [62]

— Я хочу, чтобы ты жила, а не скакала за мной по кочкам: вверх-вниз. Чтобы твои глаза привыкали к солнечному свету, а не шарили во тьме. Ты молода, красива, умна, ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать.

— Я хочу заслужить только тебя, — тихо сказала она.

Черт, придется рубить по живому! Борис посмотрел в упрямые зеленые глаза.

— Я не люблю тебя. Прости! — И услышал в ответ неожиданное:

— Лен две недели цветет, четыре спеет, и только на седьмую семя летит.

На следующий день, вернувшись домой, Глебов увидел пустую квартиру — без молодой хозяйки и ее вещей. У двери одиноким столбиком торчал Черныш.

Лето пролетело как один пестрый, вертлявый день. Он ездил по Москве заведенным механизмом: не зная усталости, не считая часы, не различая будней и выходных. Научился распознавать людей, угадывать в добродушии — хитрость, в вежливости — жадность, в откровенности — подлость. Кто только не перебывал в салоне его «девятки»! Молодые и старики, веселые и унылые, говоруны и молчальники — люди, все разные и каждый похожий на других. Борис понял, что кабинетное знание людского материала отличается от нынешнего, как левая рука от правой. Обе приложены к делу, но одна лист придерживает, а другая формулы выводит. Знание «материала» не означало познание человека. «Материал» протискивался в кабинет бочком, заискивающе улыбался и рассыпался в похвалах, всегда готовый услужить. Человек мог обернуться другом и врагом, требовал открытого боя, однако не всегда играл по его правилам, звал вперед, не обещая поддержку. Но он был натурален и выставлял себе истинную цену. Просто приглядываться нужно внимательнее да ухо держать востро.

А погода сегодня отменная! Сентябрь в Москве иногда делает своим очумелым подопечным подарки. Солнце не жарило — грело и не пряталось за темными тучами — светило открыто и добросовестно. Кое-где встречались бабки с астрами, подмосковных бедолаг вытеснили голландские конкуренты, наводнившие столицу напыщенными, бездушными цветами. Москвички игриво размахивали яркими подолами или предлагали восхититься аппетитными попками да стройными ножками, затянутыми в джинсы. Словом, жизнь весело бурлила, обещая приятные сюрпризы.

— Не тужись, Черныш, прорвемся! — Борис ласково потрепал пса за черный нос. — Будет и у тебя телятинка.

Метрах в десяти от перекрестка голосовал молодой парень, рядом стояли мужчина средних лет и невысокая девушка. Спокойные, уверенные в себе, хорошо одетые.

— Добрый день! — Заглянул в открытую дверцу голосующий. — В Солнечногорск не подвезете?

Борис прикинул: езды в одну сторону не меньше часа, столько же — в другую. Гарантий подхватить на обратном пути клиента — никаких. Значит, по двойному тарифу.

— Оплачиваете оба конца.

— Хорошо! — с готовностью согласился парень и подозвал спутников. — Михал Саныч, Лена, прошу!

— Придется вам устроиться на заднем сиденье, — предупредил Борис. — Переднее занято.

Смуглое лицо вытянулось.

— Путь не близкий, стоит дорого, за ценой мы не стоим — по-моему, это не очень справедливо.

— Условия поездки не обсуждаются, — равнодушно пожал плечами водитель.

Чем-то этот вежливый ему не показался, да и загар какой-то вызывающий. «Уймись! — одернул себя Глебов. — Народ отдыхает по-разному: удачливый — на Канарах, неудачник — на своем диване. Не хватало еще вирус зависти прихватить. Тогда уж точно со счетов надо списывать!»

— Минутку, — попросил загорелый и, повернувшись к паре, что-то тихо стал объяснять.

Подслушивать чужие разговоры Борис был не мастак, а потому принялся лениво наблюдать за уличной жизнью, размышляя попутно, как проведет сегодняшний вечер. Скорее всего, как и другие: купит пару бутылок пива и развалится в кресле перед телевизором. В лености ума и тела есть своя прелесть.

— Хорошо, мы согласны! — Парень открыл дверцу, и вся троица пристроилась сзади.

— Какая хорошая собачка! — восхитилась девушка. Голос ласковый, мелодичный, с тягучими южными интонациями. — Любит в машине кататься?

— Да. — Борис вырулил с Барышихи на Пятницкое шоссе.

Сейчас — прямиком в Солнечногорск, а потом — домой. Текущий день они и так словили. Всех денег не заработать, всех баб не поиметь, как убеждал когда-то бывший друг, но сам стремился к этой цели рьяно. «Черт, не к добру что-то Сашка вспомнился!» Давно вычеркнул его Борис из памяти, забыл и о существовании такого — не то чтоб идиотские прибаутки цитировал. Зла на прежнего партнера не держал, анафеме не предавал. Не человечье это дело — ближнего судить. Каждый живет по своим законам и платит за них свою цену. «Каждый дрочит, как он хочет!» — любил говаривать все тот же Сашка. «Тьфу ты, — разозлился вдруг не на шутку Глебов, — дался же этот хмырь! — И приказал себе: — Подумай лучше, что академику подарить. Завтра на день рождения зван». Переключка оказалась удачной и вытеснила никчемные мысли полностью. Дружба с Сергеем дорогого стоила: за ней — не только тридцать лет знакомства, но и железная уверенность друг в друге. Здесь присутствовали все три «не»: не предаст, не бросит в беде, не позавидует. С Серегой можно было просто молчать, но в этом молчании один легко прочитывал проблему другого, понимая ее и принимая как свою.