Когда я снова стану маленьким - [34]

— Ты бирюк. Вот Марыня — молодец. А ты у меня совсем неотесанный.

Я благодарен Иренке.

Я ее поцеловал — привлек к себе и поцеловал в голову.

— Ты была хорошей девочкой, Иренка, — сказал я. И начинаю готовить уроки.

И так мне хорошо, спокойно. Так хорошо все получилось с этой открыткой. Красивая открытка. Сперва я хотел купить с цветами, потом с видом: лес, около леса домик и лошадь стоит. Еще были две красивые, но на одной надпись: „С днем рождения“. А с ангелом, пожалуй, самая красивая. И горы, и пропасть, и цветы, и этот ангел, их охраняет.

Когда у меня будут деньги, я куплю такую же. Марыня, наверное, не пришлет, забудет, когда вернется в свой Вильно.

Я переписываю на завтра стихи. А рядом лежит Иренкина кукла. С этой куклы все и началось. И горшок с четырьмя листочками. Потом, когда горох будет расти, новые листья появятся выше, а эти четыре окажутся внизу. И, наверное, они первыми опадут. Подождать, пока они пожелтеют и опадут сами, или сорвать их еще зелеными и засушить на память? Пока еще я не знаю.

Я переписываю на завтра стихи. Пишу очень старательно. В этом отрывке было одно заглавное „В“. Я постарался написать его как можно красивее. Уж и не знаю, приятнее ли мне писать заглавное „Р“ или заглавное „В“.

И я посматриваю на ту страничку, на которой мы писали буквы.

Да, ничего не поделаешь: я люблю ее и больше ее не увижу. Только страничка с буквами осталась и четыре гороховых листочка…

А может быть, она и в самом деле напишет? Или встречу на улице какую-нибудь похожую девочку. Так ведь и с Пятнашкой было.

Девчонки противные. Гордячки, вечно ссорятся, кривляются. И любят притворяться, будто бы они взрослые, а ребята — хулиганье.

Девчонки сторонятся нас, а захотят подойти, так словно милость тебе оказывают.

Ну да, какие-то они более нежные. И платьица у них, и бантики, и бусы понавешают разных украшений. А выглядит красиво. А если б мальчишка — было бы смешно. А ведь есть и мальчишки с длинными волосами. Точно куклы. Неужели не стыдно? — Ну да, но почему мы должны им уступать? Девчонку нельзя ни уда рить, ни толкнуть. Сразу скажут: „Она девочка!“ А когда мальчики и девочки учатся в школе вместе и мальчик пожа-луется учительнице на девочку, та отвечает: — Ты мальчик, а с девочкой сладить не можешь?

Хорошо, в другой раз слажу. И снова скандал. И непонятно, как же все-таки надо поступать.

Если бы взрослые не напоминали все время, что вот это мальчик, а вот это девочка, мы, наверное, и забыли бы. Но разве они дадут за-быть. Сами говорят, будто нет разницы, а на деле получается наоборот. Мне неприятно так думать, но ничего не поделаешь. Ведь не могу я врать. Марыня тут не виновата. Можех быть, и в самом деле это только в Варшаве так?

А она написала. Правда написала. Сдержала слово. Прислала открытку с видом Острой Брамы. И адрес, и марка — все есть. Не постыдилась написать мальчику. Смелая.

И петь не стыдится, и первая сказала, что будет танцевать. У меня эта открытка лежит теперь вместе с той страничкой и листочками. Только один листок сломался.

А недавно у нас была экскурсия. Не по железной дороге, а через мост и парк. Так хорошо было.

Мы хотели идти посреди улицы по четыре человека в ряд, а не про-тискиватся парами: тогда не так будут толкать, Но учительница не позволила. И правильно. Потому что ряды сразу расстроятся и выйдет неразбериха. Тот пинается, эти еле волочатся, одни вправо идут, другие влево. „Но и парами идут не в ногу и не на равном расстоянии.

Интересно было. Когда мы переходили через улицу, остановились два извозчика и одна машина. Как-то приятно, что и мы что-то значим, останавливаются.

Я иду в паре с Манеком. Главное, выбрать себе хорошую пару и знать, кто идет перед тобой, а кто за тобой.

Всего красивее было на мосту, потму что вода в Висле замерзла, — А есть такие, которые купаются в проруби.

— А ты бы побоялся? — Чего?

— Ну, холодаю!.. — Ну и что ж, что холодно?

Ведь приятно попробовать и доказать, что не боишься. — Из воды может сделаться лед или нар.

Странно, правда?

— А разве не странно, что муха может по стене ходить, а рыба в воде спит?

— Или лягушка. Получается из головастика. Чудно !

И мы разговариваем с Манеком о том, что будто бы у нас есть лодка и мы возьмем хлеба, сыра, яблок и поедем в Гданьск. По каким притокам Вислы будем плыть, мимо каких низменностей и плоскогорий и исторических мест.

Мы играем, а выходит как бы урок, экзамен.

Школа добрая, она позволяет человеку долго и много думать о разных вещах. Одно узнаёшь из географии, другое — из естествознания, третье — из истории. И сам не ожидаешь, как все это может пригодиться, когда думаешь…

— В Гданьск или в Краков?

— Нет, против течения трудно.

— А если на моторке?

Хорошо бы при каждой школе был свой корабль. Корабль стоял бы у пристани, а мы бы его сторожили. По очереди: каждые сутки другая четверка. А как только лед на Висле тронется, сейчас же поднимем паруса — и в путь.

Неделю — один класс, неделю — другой. И делать все по сменам: то ты в каюте, то с парусами, то за рулем.

Мы и сами не решили, будет ли это парусник, пароход, моторка, яхта или даже плот.