Когда я был вожатым - [8]

- А у меня есть запасная майка, красная, с белым воротничком,- заявил Франтик,

Девочки быстро занялись пригонкой одежды, зашивая и укорачивая ее прямо на пацане, который привык относиться к переодеваниям спокойно. И вот, выбросив ватные лохмотья в котел и умыв их владельца, мы уже устраиваем всеобщий смотр нашему неожиданному пополнению.

И остаемся довольны. Парень хоть куда: круглолиц, голубоглаз, рыжеволос.

- Как подсолнушек! - восклицает Маргарита.

- Надо имя дать, а то все пацан, да пацан. Может, ты свое родное помнишь? Как тебя зовут по-настоящему, разве не знаешь?

Малыш отрицательно качает головой - у беспризорников главное - прозвище, имя его давно вытеснила кличка «пацан».

- Ладно,- говорит Котов,- имя он сам выберет, какое понравится, а фамилию мы ему дадим - Пионерский!

Предложение Кости вызывает восторг, но ненадолго.

- Пионерский-то Пионерский, а если из него какой-нибудь тип вырастет? Такой, что только звание будет позорить!

- Надо воспитать по-пионерски, вот что!

- Ладно, потом разберемся; как мы его потащим - вот вопрос.

- Я сам! - неожиданно заявил малыш.

И тут все рассмеялись, вспомнив, как не раз видывали прыткость малыша, поспевавшего за своей шайкой, удиравшей от милиционера или от какой-нибудь торговки, у которой были расхватаны с лотка пирожки или бублики.

- Когда устанет, будем нести по очереди на закорках,- сказала Маргарита,- я своего братишку носила - ничего!

Так это происшествие было улажено, и я мог бы подать сигнал к выступлению. Но я оглядываю ряды и все не вижу крайнего левофлангового звена Либкнехта, нашего малыша Игорька, прозванного «пионерчиком».

С ним всегда что-нибудь случалось да приключалось. Конечно, не отпустили родители, хотя еще вчера приходила ко мне его мамаша -специально, чтобы познакомиться: заслуживает ли доверия вожатый. Это была полная, высокая, очень энергичная женщина, жена ответственного работника пищевой промышленности. Она придирчиво расспросила меня обо всем: как мы будем жить, как будем есть, как мы будем спать. Даже заставила меня рассказать биографию, включая происхождение и прошлую комсомольскую деятельность.

Мне показалось, я убедил мамашу, что ее сыну просто нельзя не пойти в наш поход, тем более что он несколько изнежен, избалован и терзает домашних своими капризами. Все это как рукой снимет.

Но вот пора давать сигнал к выступлению, а Игоря все нет…

У меня все еще теплится надежда, и, затягивая время, я придирчиво проверяю содержание вещевых мешков. Все ли взято, что положено: мыло, зубная щетка, полотенце, бутерброды на завтрак, сухари, чай, сахар, кружки, соль, спички…

Конечно, двадцать шесть одного не ждут, но и не должны в самом начале потерять двадцать седьмого… Не по-пионерски. Думаю: уж не послать ли разведку на дом к Игорю? И вдруг- вот он сам!

Как всегда, животиком вперед, головенка высоко задрана. Но смотрит почему-то смущенно, в сторону. Чего же это? Смущается, что опоздал? Но по рядам пронесся такой радостный говор!

Смущение Игорька тут же объясняется новым явлением. Следом за нашим пионерчиком в калитку парка протискивается полная, как шар, бабушка в плисовой телогрейке, повязанная шерстяным платком. В руке у нее большущий узел.

- Ну, что жа,- с московским певучим выговором на «а» сказала бабушка,- за кем теперь дело, пошли, что ль?

Весь ее вид при этом говорил, что это она собралась в пионерский поход.

Игорь юркнул в строй, а весь отряд с любопытством смотрел на решительную старушку.

- До Симоновой-то слободы можно трамваем, а там уж пешком, так что ль?

Бабушка не только знала маршрут, но и давала указания.

Смущенный этим, я пробормотал:

- Спасибо вам, что проводили Игоря.

- Не за что. Я еще не проводила. Вот как до лагеря провожу, тогда уж и благодарите.

Я представил себе наш стройный, подтянутый отряд, шагающий в ногу под звуки горна и дробь барабана, а рядом - бабушку с узлом, в плисовой телогрейке, и меня бросило в краску… Все впечатление испортит такой обоз!

- Нет, нет,- сказал я поспешно,- не трудитесь, пожалуйста… Это очень далеко. Мы пойдем быстро!

- Ничего, ничего, я не отстану. Я на ногах резвая.

- Очень прошу вас, не беспокойтесь. Игорек сам дойдет. И вообще у нас взрослым не полагается… Вы видите, все без старших. Зачем же одному Игорю с провожатыми.

- А узел кто понесет? Этакий-то узлище!

- А зачем такой большой?

- Как - зачем? Да тут еда! Котлеты… куры жареные. Яички, батончики, домашние пирожки… Нешто бросить?

Весь строй стоял кусая губы, едва сдерживаясь от смеха. Игорь так покраснел, даже уши стали пунцовые, словно кто-то невидимый драл его за уши.

Поняв, что от бабушки так просто не отделаешься, я решительно шагнул к ней, схватил узел и, сказав: «Сам донесу!», подал сигнал к маршу.

Звонко прозвучал горн, дробно забил барабан, и отряд тронулся в путь, вытягиваясь по тихой утренней улице. Но бабушка с неожиданным проворством выхватила узел и важно зашагала в ногу с отрядом.

Так мы и отправились в поход с обозом. Встречные прохожие многозначительно улыбались. Все понимали, что эта старушка, конечно, сопровождает самого маленького пионерчика, шаг которого все время сбивается на рысь.